Произведения (сборник)
Шрифт:
Должность ординарца дядюшки российского императора сразу приблизила его ко двору, выделила из среды гвардейцев. Вскоре Потемкину был пожалован чин вице-вахмистра. Однако существуют свидетельства, что служба эта не радовала русского до глубины души Григория Александровича, не любил он и своего начальника за, в лучшем случае, равнодушное, а чаще жестокое и бессердечное отношение к русским воинам.
В тот период на Потемкина обратили внимание не только принц и его окружение, но и патриоты, которые были крайне недовольны опруссачиванием порядков и новым потоком иноземцев, все гуще облеплявших уже не только престол, но и военное ведомство.
В войсках еще жила память о славных победах П. С. Салтыкова и П. А. Румянцева
Фридрих отметил собачью преданность императора чином генерала прусской армии...
Все это переполнило чашу терпения, и гвардейцы, хорошо помнившие о другом перевороте, о возведении на престол Елизаветы Петровны в ночь на 25 ноября 1741 года, видели одну возможность спасти Россию от полного разграбления.
Уже после свершения переворота императрица Екатерина II рассказывала в одном из писем к Станиславу Понятовскому, что узел секрета находился в руках троих братьев Орловых, кроме которых в тайну были посвящены около сорока офицеров и примерно десять тысяч солдат и унтер-офицеров. Это же какая ненависть должна была быть к Петру III, чтобы из десяти тысяч с лишним служивых никто не оказался доносчиком!
О предыстории же событий она писала так: «Уже шесть месяцев, как замышлялось мое восшествие на престол. Петр III потерял ту малую долю рассудка, какую имел. Он во всем шел напролом: он хотел сломить гвардию, он вел ее в поход для этого; он заменил бы ее своими голштинскими войсками, которые должны были оставаться в городе. Он хотел переменить веру, жениться на Л. В. (Елизавете Воронцовой), а меня заключить в тюрьму. В день празднования мира (с Пруссией), сказав мне публично оскорбительные вещи за столом, он приказал вечером арестовать меня. Мой дядя, принц Георг, заставил отменить приказ. С этого дня я стала прислушиваться к предложениям, которые мне делались со времени смерти императрицы...»
А.Н. Фатеев в книге «Потемкин-Таврический» писал, что Григорию Александровичу нелегко было разобраться в обстановке при дворе, однако, «скоро разобрались в достоинствах Потемкина сотоварищи по гвардии». О роли его в подготовке к перевороту сохранилось очень мало данных, однако те, что имеются, свидетельствуют о серьезной роли Григория Александровича.
Страсть к кипучей деятельности, порядочность и любовь к России (а втайне, быть может, и к принцессе Екатерине) заслужили особое к нему внимание зачинщиков государственного переворота, братьев Алексея и Григория Орловых.
Привлеченный к готовящемуся делу Орловыми, он принял всем сердцем замысел.
Несерьезные перевороты, типа путча в дни гибели Советского Союза, могут родиться спонтанно и с большого бодуна (похмелья, если быть проще). Серьезным же предшествует длительная подготовка, поэтому можно предположить, что Григорий принял самое деятельное участие в подготовке переворота. Такие дела делаются тайно, поэтому история умалчивает о периоде службы Потемкина непосредственно перед 28 июня 1762 года. Тем более, что в заговоре принимал участие и наиболее мистическая и полумифическая фигура Европы тех времен, окруженная покровом вселенской тайны, - сам граф Сен-Жермен!
Знакомство Григория с государыней состоялось именно во время переворота, поскольку из многих документов известно, что Екатерина II знала об участии в нем Потемкина и высоко оценила его роль. Так, в одном письме она сообщала: «В Конной гвардии один офицер по имени Хитрово, 22-х лет, и один унтер-офицер 17-ти лет по имени Потемкин (он хорошо выглядел, в свои 23 года), всем руководили со сметливостью и расторопностью».
Эти строки свидетельствуют о том, что Хитрово и Потемкин чуть ли не главными были действующими лицами в лейб-гвардии конном полку. Такое предположение подтверждают и награды, врученные участникам событий. Один из списков награжденных, в котором значатся фамилии всего лишь 36 участников, открывается Григорием Орловым и заканчивается Григорием Потемкиным. В нем сообщается: «...вахмистр Потемкин— два чина по полку да 1000 рублей». В другом документе, в котором также отмечены немногие, говорится о том, что «жалуется конной гвардии подпоручику Григорию Потемкину 400 душ в Московском уезде Куньевской волости".
Несколько позже, к одной из годовщин своего царствования, императрица вновь отмечает ближайших своих соратников. И опять-таки имя Потемкина стоит рядом с именами маститых мужей. Достаточно сказать, что список открывает генерал-фельдмаршал, ее императорского величества генерал-адъютант, действительный камергер, лейб-гвардии Измайловского полка подполковник, сенатор и кавалер граф Кирилл Григорьевич Разумовский.
Вскоре после переворота, Григорий Александрович стал камер-юнкером. Через год, в 1763 году он получил назначение на должность помощника обер-прокурора Синода. Это сделано было не случайно— Екатерина II знала об увлечении Г. Потемкина духовными науками и полагала, что никто лучше него не сможет представлять ее интересы в Синоде. В указе ее значилось, что он назначается для того, чтобы «слушанием, читаньем и собственным сочинением текущих резолюций... навыкал быть искусным и способным к сему месту».
В 1763 году с Григорием Александровичем приключилось несчастье - он лишился зрения на один глаз. Не глаза, а зрения. Глаз у него оставался таким же красивым, но он не видел. Не верьте киношникам, изображающего Потемкина с черной повязкой на физиономии.
Враги утверждали, что глаз повредил в драке Григорий Орлов. Однако, это не так. В статье, помещенной в дореволюционном «Русском биографическом словаре», издании официальном, имевшем статус энциклопедического, значится, что «…в 1763 году Потемкин окривел, но не вследствие драки, а от неумелого лечения знахарем. Что же касается отношений князя Григория Орлова к Потемкину, то императрица в 1774 году говорила Потемкину: «Нет человека, которого он (Орлов) мне более хвалил и, по-видимому, более любил и в прежние времена, и ныне, до самого приезда, как тебя».
Случившееся потрясло Григория Александровича. Он замкнулся, долгое время не выезжал из дому, не принимал гостей, полностью посвятив себя чтению книг по науке, искусству, военному делу и истории, а также «изучая дома богослужебные обряды по чину архиерейскому». На привыкание к новой "одноокой" действительности ушло более года, по некоторым сведениям, 18 месяцев.
Ко двору он был возвращен Григорием Орловым по поручению императрицы. Сразу же, в 1765 году Потемкин получил чин поручика, в котором «исполнял казначейскую должность и надзирал за шитьем мундиров». Ко всем своим обязанностям Григорий Александрович относился с исключительной добросовестностью. В частности, «надзирая за шитьем мундиров», занимаясь формой одежды, он досконально изучил этот вопрос, затем, в период власти, провел в русской армии реформу, избавив форму одежды «от неупотребительных излишеств». Екатерина знала и ценила его службу.