Проклятая деревня

Исайчев Игорь Валентинович

Сегодня, одурев от бесконечной писанины, участковый решил ради разнообразия посетить нехорошее строение. Идти туда один он не боялся. Едва ли в районе нашелся бы противник, способный противостоять ему в рукопашном бою. А мастерское владение огнестрельным и холодным оружием делало младшего лейтенанта практически неуязвимым, тем более что на дежурство был выдан табельный «Макаров».

Запущенный двор пустовал. И без того редких прохожих, словно корова языком слизнула. Участковый напрягся. Ситуация развивалась противоестественно, а его очень хорошо научили интуитивно чувствовать опасность.

Зверь, еще секунду назад мирно дремавший внутри, мягко вскочил, напружинив лапы, и вздыбив шерсть на загривке, утробно заворчал.

На младшего лейтенанта угрюмо посмотрел недовольно насупившийся дом. Скалясь гнилыми зубами разбитых дверей подъездов, подслеповато щурясь темными окнами, дом излучал такую волну ненависти, что кожа участкового покрылась ледяными мурашками. Даже его тренированная психика дала сбой. Он непроизвольно зажмурился, не выдержав темного взора, а когда заставил себя разлепить веки, вокруг клубилось стылое марево.

Сначала инспектору показалось, что в подвале здания внезапно прорвало трубы горячего водоснабжения и из трещин в фундаменте вырывается пар. Но по краю сознания скользнула заполошная мысль: «Не было там никогда горячей воды, и отопление давно отключено… Это что-то другое… Очень опасное…»

Омерзительно холодный, ощутимо липкий туман обволакивал застывшего в ступоре милиционера, гасил сознание не хуже усыпляющего газа из арсенала специальных средств диверсанта.

Невероятным усилием воли участковый заставил себя сначала пошевелить рукой, а когда мышцы, наконец, отреагировали, сломя голову рванулся прочь из двора на тротуар, идущий вдоль проспекта. Дородная тетка с гигантскими авоськами послужила живым щитом, не позволив ему с ходу вылететь на проезжую часть, и угодить под колеса отходящего от остановки автобуса.

Не слыша причитаний тетки и машинально извиняясь, младший лейтенант помог ей подняться, собрал разлетевшиеся продукты. Затем бегом кинулся в сторону управления и пришел в себя только возле церкви, обессилено рухнув на скамейку.

Сердце отчаянно бухало в груди, в ушах плыл комариный писк, обильная испарина выступила на лбу, а струйки холодного пота неприятно щекотали спину, скатываясь вдоль позвоночника. От чудовищного выброса адреналина тряслись пальцы и стучали зубы. Участковый, изо всей силы давя рвущийся из глубины души первобытный страх, отчетливо понимал, что только чудом избежал смерти… Или чего-то еще гораздо более худшего…

* * *

Ночь с 14 на 15 августа. 23 часа 52 минуты. Павловская улица. Морг Колпинской городской больницы.

Пожилой санитар вяло возил сырой тряпкой по тускло отблескивающему кафелю. Тишину голубого полумрака нарушал только глухой стук деревянной поперечины швабры по стыкам плиток. В свои сорок три года санитар выглядел на все шестьдесят. Природа сыграла с беднягой злую шутку, наградив хилым, болезненным телом и уродливым лицом.

Одинокий санитар, владеющий доставшейся по наследству двухкомнатной квартирой, фактически жил в морге, и это всех устраивало, позволяя экономить на ночном стороже. Помимо прямых обязанностей он уже давным-давно выполнял работу уборщицы, но не только за дополнительные полторы тысячи рублей к основному заработку, как считало начальство.

Сейчас, заперев за припозднившимся судмедэкспертом обитую крашеным железом дверь, он, сосредоточенно размазывая мутную воду по полу, специально тянул время, чтобы как можно сильнее себя распалить.

Накануне, ближе к полудню в морг доставили три тела. Два из них, мужские, оставили санитара равнодушным. Когда же настала очередь выгружать труп молодой девушки, то его затрясло как в лихорадке, а по спине побежали ледяные мурашки.

Санитар трудился в морге более двадцати лет, и практически с первого же дня удовлетворял свою похоть, совокупляясь с мертвецами. Но такой случай как сегодня выпадал крайне редко и был небывалой удачей. Толкая противно дребезжащую на неровном полу каталку, он ощущал, как помимо воли, к паху упругими толчками приливает кипящая кровь.

…Слившиеся в линию стрелки круглых электрических часов на стене обозначили полночь. Не имевший больше сил терпеть санитар отшвырнул швабру и со всех ног бросился в темный анатомический зал.

Он давным-давно выучил каждый сантиметр морга и мог легко передвигаться даже в полной темноте. Поэтому в верхнем свете не было нужды, тем более что холодные отблески коридорных ламп создавали своеобразный интим.

Не обращая внимания на таблички, привязанные к восковым ступням, санитар безошибочно нашел нужную каталку. Медленно, сантиметр за сантиметром он стягивал ткань, не в силах оторвать взгляд от безупречных форм юной покойницы. Когда же простыня соскользнула на пол, судорожно сглотнул и принялся рвать с себя одежду.

Полностью обнажившись, в горячечном возбуждении не ощущая стылой атмосферы мертвецкой, он провел обеими ладонями по неподвижному телу от шеи до ступней, задерживаясь на груди и в паху. Необыкновенно холодная кожа, странная гибкость, а также поразительное отсутствие уродливых трупных пятен, до крайности заводило санитара.

По-обезьяньи ловко вскарабкавшись на каталку, он крепко прижался к мертвой девчонке и впился губами в ледяные безответные губы. Отработано вращая тазом и утробно урча от наслаждения, санитар глубоко вошел в нее, но тут, выбивая его из колеи, внезапно распахнулись глаза покойницы. В первую секунду ему показалось, что это следствие посмертного сокращения мышц. Однако тут же, не давая опомниться, каменной твердости руки с чудовищной силой обхватили некроманта, да так, что у него затрещали ребра, и перехватило дыхание.

Окаменевшее от ужаса сердце санитара оборвалось в желудок. Он с хрипом втянул в себя воздух и, заорав не своим голосом, забился, тщетно пытаясь вырваться из смертельных объятий. Заглушая эхо от крика, загрохотала завалившаяся на бок каталка. Извращенец опрокинулся на холодный кафель, больно ударившись спиной и затылком, но, к своему несчастью сознания не потерял.

Голая красотка, еще минуту назад казавшаяся мертвее мертвой, железной хваткой вцепилась в санитара. Парализованный запредельной жутью происходящего, он уже не увидел, как еще два оживших мертвеца покинули жестяные столы.