Проклятая любовь лорда Байрона. Леди Каролина Лэм
Шрифт:
Но, прожив несколько дней в Сикс Майл Боттом, он стал подумывать о том, чтобы забрать с собой и сестру. Ему прекрасно жилось и в ее крошечном доме в деревне, в небольшом садике хорошо писалось, сестра умела становиться незаметной, если требовалось, умела угодить и посмеяться вовремя, она была женщиной, о которой Байрон мечтал. Он сам не мог надивиться — искал свой идеал среди светских львиц, сходил с ума по сумасшедшей Каролине или высокомерной леди Оксфорд, возносил до небес разумность Аннабеллы Милбэнкс, а та, с которой так спокойно и уютно, все эти годы была рядом, только руку протяни!
Решено — они едут на Сицилию вместе!
Августа от такого предложения пришла в ужас. Как бы она ни любила брата, но пожертвовать детьми не могла.
— Джордж, а как же дети?
Тот только пожал плечами. Байрон уже понимал, что любую женщину будет сравнивать с Августой, и сравнение будет не в их пользу. Августа ничего не требовала, не устраивала сцен, не ревновала, не спорила, напротив, радовалась любому его успеху и всегда была готова посмеяться над его шуткой, развеселить самого Байрона, если тот начинал скучать.
Разве можно эту очаровательную, добродушную женщину сравнить, например, с Каролиной, от которой никогда не знаешь, чего ждать? С Августой Байрон отдыхал душой, все больше погрязая в этих странных и опасных отношениях.
Конечно, первой, кому Байрон признался в своих отношениях с сестрой, оказалась леди Мельбурн, кому, как не ей, поверять свои тайны, даже такие. Вообще-то, Байрон так часто намекал на особую страсть, на запретность некоторых радостей, на греховность его нынешней жизни, что можно бы и догадаться, но это было слишком даже для свободной в своих понятиях жизни леди Мельбурн. Любовная связь с сестрой выходила за рамки ее представления не просто о приличиях, но и дозволенного, в конце концов, есть что-то, через что переступать нельзя!
«Вы стоите на краю пропасти, отступите, или вы погибли навек! Это преступление, которому нет прощения!»
Ого, даже леди Мельбурн удалось шокировать! Вопреки всему Байрон чувствовал удовлетворение. Потом он задумывался, был ли настолько влюблен в Августу или все же главную роль в этом сыграл запрет? Он убеждал леди Мельбурн, что Августа уступила только из нежности и покорности, но вовсе не из страсти.
— Он сошел с ума! Погубит и себя, и ее!
Лорд Мельбурн только пожимал плечами, его мало волновали страсти вокруг Байрона, честно говоря, сам поэт лорду порядком надоел: то у него роман с Каро, от которой одни проблемы, то переписка с леди Мельбурн, что начинает вызывать дурные слухи, то теперь вот какие-то глупости с собственной сестрой…
Почему леди Мельбурн, которая прекрасно знала несдержанный язык своего супруга (ведь это он разболтал все о побеге Каролины), не предусмотрела, что лорд также расскажет и о Байроне с Августой? Нет, позже все свалили на болтливую Каролину, хотя не только у нее был повод говорить о поэте, к тому же леди Каролина не вела беседы в курительных комнатах мужских клубов…
Байрон прожил с Августой в Лондоне почти все лето, расставаясь с ним в начале сентября, она была беременна. Пора сближаться с супругом, иначе как объяснить рождение ребенка? Оба чувствовали, что не просто переступили какую-то черту, но и впрямь совершили преступление, кем и
Он попытался изгнать запретное чувство, связавшись с леди Фрэнсис Уэбстер, сначала словно в отместку ее самоуверенному мужу, потом чтобы чем-то занять мысли и отвлечь их от Августы. Не получилось, роман с Фрэнсис Уэбстер не выдержал проверки временем, все закончилось похоже на отношения с Каролиной, Фрэнсис писала Байрону безумные письма и умоляла о встрече, но тот был холоден, как айсберг. Получив свое, он попросту потерял к женщине интерес.
А вот интерес к сестре оставался. Августа была беременна, а Ньюстед все никак не продавался! Все складывалось против его отъезда на континент, а Байрону так хотелось на Сицилию вместе с сестрой!
В январе прежний договор о продаже имения был расторгнут, хотя от задатка остались крохи и Байрон уже вовсю делал новые долги, зато появилась возможность выставить Ньюстед на продажу снова. Байрон шутил, что готов выставлять его хоть раз в месяц в случае, если задатки все время будут оставаться у него. Но этого не происходило, никто не рвался покупать Ньюстед, особенно в непогоду, поскольку даже посмотреть имение было невозможно.
Леди Мельбурн старалась не встречаться с Байроном в собственном доме, всегда была опасность случайно столкнуться с Каролиной, которая хоть и миловалась с мужем, изображая взаимную любовь, но всегда была готова к скандалу. Зато они активно переписывались и подолгу разговаривали, встретившись на каком-нибудь приеме, где не требовалось быть все время на виду.
— Подите сюда и объясните мне, что это за слухи ходят о вас!
Байрон вздохнул:
— Обо мне все время ходят разные слухи…
— Вы прекрасно понимаете, о чем я. Милорд, вы не должны допускать таких слухов, наживете себе врагов.
— А что говорят? — почти лениво поинтересовался Байрон.
— Вы собрались в Ньюстед?
— Да, я продаю имение.
— С Августой?
— Хочу, чтобы она попрощалась с родными местами.
— Байрон, вы сума сошли!
— Всего на два дня… К тому же она уже беременна.
— Уже? Значит, верно болтают, что вы…
— Леди Элизабет, неужели и вы верите слухам?
— Позвольте напомнить, что львиная их доля распускается вами же! К чему рассуждать у леди Холленд о возможной близости между братьями и сестрами?
Сумасшествие заразительно? Я полагала, что на такое способна только моя невестка, но вы перещеголяли и леди Каролину. Остановитесь, пока не поздно.
— Мы будем хорошо себя вести.
— Я не о том, а о сплетнях. Джордж, перестаньте рассуждать в салонах на тему запретной любви, это приводит к ненужным выводам, тем более для них есть все основания.
Байрон каялся, обещал молчать и вести себя хорошо, но леди Мельбурн понимала, что это все только, пока она сидит рядом. В конце концов, почему она должна спасать того, кто не слушает никаких советов?
В тот вечер леди Мельбурн долго сидела, пытаясь разложить пасьянс или просто почитать, ей не спалось. Но ничего не помогало, и карты ложились как-то не так, и прочитанное просто не воспринималось. А все Байрон…