Проклятая любовь лорда Байрона. Леди Каролина Лэм
Шрифт:
Она извелась от тяжелых мыслей, от страхов, от ожидания неизбежного наказания за инцест и содомию, за то, что бросила детей почти на месяц, что снова поддалась запретной страсти, но больше всего от понимания, что снова поддастся, стоит Байрону настоять на своем. Августа вообще не умела отказывать, а уж Джорджу тем более. Нет, она не любила его как мужчину, не была столь горяча, но собственного мужа видела слишком редко, к тому же брат имел над ней неограниченную власть.
В Мельбурн-Хаус гости, собственно, как всегда. У леди Мельбурн собрались «свои», то есть те, кто частобывал
Разговор зашел о Байроне. Леди Мельбурн избегала таких тем якобы ради невестки, а в действительности потому, что говорить о поэте становилось с каждым днем опасней. Сам Байрон давал столько поводов для злословия, что избежать этого злословия было уже невозможно.
Новость принесла леди Рандолф, стрельнув глазами в сторону Каролины, старательно делавшей вид, что тема Байрона ее вовсе не интересует, она сообщила:
— Сестра Байрона Августа Ли родила дочь! Удивительно, что мужа давным-давно нет дома.
Разговор подхватили, кто-то тут же вспомнил, что с июля по сентябрь Августа жила в Лондоне, пусть и не в доме брата, но их постоянно видели вместе. Скандал! Неужели инцест привел к рождению ребенка?!
— Да-да, сам Байрон столько раз намекал, что одна из женщин вот-вот родит ребенка. Если это будет девочка, то ее назовут Медорой.
— Странное имя.
— Кстати, как назвали малышку миссис Ли?
— Медорой, конечно!
— Ах?!
Позже скажут, что сплетню распустила Каролина, мол, это была ее месть Байрону. Говорили это даже те, кто был в тот вечер в гостиной леди Мельбурн и слышал, что новость сообщила леди Рандолф.
Сама Каролина решила, что должна обязательно поговорить с Байроном и выяснить, действительно ли происходили все те ужасы, о которых давно гудят салоны Лондона.
Позже Каролина утверждала, что такая встреча состоялась и Байрон рассказал столько всяких ужасов, подтвердив все слухи о себе, что вполне можно поверить в родовое проклятье. Но что за ужасы, леди Каролина не поведала.
У самой Каролины пока был ренессанс в отношениях с Уильямом, она хоть и продолжала пристально следить за делами Байрона, но с мужем ворковала, будучи весьма благодарной ему за прощение, и даже не изменяла ему! Леди Мельбурн заявляла, что это ненадолго. Мысленно Уильям был с матерью согласен, он слишком хорошо знал супругу и даже удивлялся долгому периоду воздержания Каролины, прекрасно понимая, что скоро благолепию придет конец.
Он не обижался на жену, сознавая, что такое поведение требует от нее неимоверных усилий, а потому ценя его. А также он понимал, что постоянная верность и праведность выше сил для неугомонной Каро. Леди Мельбурн твердила, что эта доверчивость и всепрощение погубят Уильяма, поскольку Каролина вернется к своему и испортит репутацию мужа.
Уильям только усмехался, потому что сама леди Мельбурн отменной репутацией не отличалась никогда, разве что умела скрывать свои многочисленные романы и измены. Но с одним был согласен: для мужа-политика такая жена, как Каролина, была несомненным камнем на ногах утопающего. С большим грузом на шее Ла-Манш не переплывешь, но пока Уильям не готов отказаться от неистовой супруги даже ради большой политической карьеры.
Уильям Лэм лорд Мельбурн действительно свою
Для Байрона все более настоятельной становилась необходимость женитьбы. И дело не только в растущих долгах и необходимости взять хорошее приданое. Джордж и Августа чувствовали, что запутываются в своих отношениях настолько, что могут просто погибнуть. Но если Байрон был один, то у Августы дети. Хотя теперь ребенок был и общий тоже.
Муж Августы на удивление спокойно отнесся к появлению дочери, к которой не имел никакого отношения. Все равно содержать семью он не намерен, а если жена рожает от другого, то пусть этот другой и дает ей средства на жизнь. То, что у супруги откровенная связь с собственным братом, мистера Ли тоже волновало мало, ему была настолько безразлична сама Августа, что, будь та хоть лесбиянкой, отношение изменилось бы мало.
Августа решила попытаться женить брата на своей подруге Шарлотте. Сначала девушка, недоумевая, внимала стараниям приятельницы, но, осознав намерения, поспешила прочь, категорически отказавшись от такой чести! Репутация лорда Байрона стремительно шла ко дну не только в салонах Лондона, чему очень способствовал он сам.
Говорят, преступника тянет на место преступления, и этим он часто выдает себя. Байрона тянуло рассказать о своей запретной страсти всем и каждому, часто даже малознакомым людям. Это приводило в ужас леди Мельбурн, которая устала советовать своему другу не только прервать преступную по любым понятиям кровосмесительную связь, но и перестать о ней говорить на каждом углу во избежание неприятностей.
Байрон оказался еще хуже Каролины, с ним было не менее тяжело, хотя поэт не резал вены и не переодевался в маскарадные костюмы. Он грешил и выставлял свои грехи напоказ!
Кстати, дочь у Августы и Байрона родилась здоровенькой и хорошенькой, что убедило поэта в непогрешимости настоящей любви.
— Если люди любят друг друга, то неважно, в каких они родственных отношениях!
Августа привычно промолчала, подумав: «Если любят…», она сама обожала Джорджа только как брата, но не как мужчину, а уступала ему скорее от чувства одиночества и просто из слабости. Байрон не раз писал леди Мельбурн, что Августа в их связи не виновата, она жертва его настойчивости.
Втайне Августа надеялась, что, обретя супругу, Байрон прекратит эти домогательства.
Оставалось эту самую супругу найти.
Самому Джорджу снова на ум пришла Аннабелла Милбэнк, тем более девушка снова написала письмо.
Аннабелла не смогла забыть беспокойную натуру поэта, его моральное несовершенство не давало ей покоя. Вернее, так старалась уверить всех, в первую очередь саму себя, мисс Милбэнк.
Со свойственной ей самоуверенностью и нежеланием видеть то, что просто лежит на поверхности и прекрасно видно другим, Аннабелла упорно не замечала странных отношений Байрона и его сестры. В ответ на сплетни она морщила носик, мол, глупости, это просто внимание брата к сестре! Девушка сама написала Байрону, признаваясь, что хотела бы сохранить их знакомство и даже дружбу.