Проклятая рота
Шрифт:
Мы уже видели задние ряды нашей армии, когда впереди громогласно запели трубы.
– Бегом! – рявкнул Дядюшка Ба. – Вон туда, левее!
Он сумел разглядеть Белый Страх, под которым будут воевать наши.
В небе закружились два дракона, войско двинулось вперед, из-под тысяч ног начала подниматься пыль. Она загустела, образовала громадное облако и целиком скрыла поле боя, так что моя надежда увидеть, как пойдут дела, благополучно скончалась.
Мы могли наблюдать лишь задние ряды нашей пехоты, а также стоявших сбоку, на небольшом пригорке лучников. Командир роты вместе с флагом располагался в самом центре
– Давай! Давай!! – вопил кто-то у лучников так громко, что даже мы слышали, и десятки стрел уходили вверх.
– А как мы раненых будем вытаскивать? В схватку полезем? – спросил я.
– Ну, ты что? – Дядюшка Ба хохотнул. – Если наши вперед пойдут, то подберем… Если же отступят, то… не судьба, там и останутся.
Да, «Красный Крест» тут еще не придумали, а чужих раненых просто добивают.
Откуда-то с запада донесся металлический грохот, словно опрокинулся нагруженный железным ломом поезд. Пламенный горб вздыбился над облаком пыли, словно где-то там взорвалась ядерная бомба, но в гриб на ножке из дыма не превратился, а просел и исчез.
Потом хлынул дождь – из чистого неба, где не было ни единой тучки!
– Колдуны, чтобы их… – пробормотал Дядюшка Ба сердито.
Дождь закончился быстро, но стало еще хуже, поскольку вместо него пошел снег. Несмотря на жару, закружились настоящие большие снежинки, принялись оседать на одежде, на волосах…
Рог Проклятой роты, голос которого я уже знал, подал одиночный сигнал – значит, кто-то наседает.
И точно, вроде бы наши ряды подались назад или только показалось?
Снег пропал, зато над полем боя поднялось желтое колышущееся свечение, замелькали в нем красные искры – маги с обеих сторон вели свою схватку, и только такой же, как они, обладатель колдовских способностей был в состоянии понять, что там вообще происходит.
Пронесся в пыли растопыривший крылья дракон.
А затем рог пропел уже дважды, и Проклятая рота пошла вперед, медленно, натужно, точно прорезающий броню клинок. Вскинутый над головой Лорда меч засверкал подобно путеводной звезде – и тут не обошлось без чародейства – и из сотен глоток вырвался слитный рев.
– Давай! Шевелимся! – подбодрил меня Дядюшка Ба.
И мы вместе с прочими обозными побежали вслед наступавшим соратникам.
Там, где прошла рота, осталась земля, взрыхленная, щедро политая кровью и потом, а еще те, кому не посчастливилось в бою – вот один из наемников, раскинувший в стороны руки, лежит лицом вниз, вон всадник на рарге, оба изрублены в клочья, вон целая группа, доспехи почернели, щиты обгорели. И жутко, до тошноты сильно смердит паленым мясом.
Тут прошелся то ли драконий огонь, то ли чародейское пламя.
С карканьем кружили над нами вороны, пока мы переходили от тела к телу, проверяли, нет ли живых. Мы оба держали наготове клинки – на тот случай, если придется добить кого из врагов.
От жары и вони меня мутило, волнами накатывал озноб.
– Слышь, стонет! – сказал Дядюшка Ба, когда мы миновали рарга с распоротым брюхом.
Зверь еще шевелил конечностями, но это была агония.
– Да, точно…
Пойдя на звук, мы обнаружили могучего парня из наших в окружении нескольких врагов. Судя по ранам, им досталось от его меча, но
– А… братцы, – прошептал он, глядя на нас полными боли глазами, синими, как небо над горами. – Что там? Как?
– Сражаются, – ответил я.
Большего сообщить не мог при всем желании – наши наступали, лучники слева тоже снялись с места и пошли вперед, но туча пыли по-прежнему скрывала поле боя, в ней кричали и громыхали, доносился рев и конский топот, сверкало и вспыхивало.
– Давай, меч выпусти, мы его прихватим, не бойся, – принялся распоряжаться Дядюшка Ба. – Воды хочешь, но тебе нельзя, пока лекарь не посмотрит. Если вшивые кишки задеты, то пить ни-ни.
Обозный возница имел большой опыт обращения с ранеными, и мне оставалось только помогать. Мы подхватили парня – я за ноги, Дядюшка Ба под мышки – и поволокли в ту сторону, откуда недавно пришли.
Вспотел я уже на десятом шаге, а вскоре принялся задыхаться и спотыкаться. Проклятый Цветочный батальон и его чернокожий сотник… сделали из меня нечто вроде инвалида, пусть и временно.
Но о передышке я просить не стал – чем быстрее дойдем, тем больше шансов, что спасем раненого.
Поэтому я шагал и терпел, не обращая внимания на дрожащие мускулы, на то, что ноги подгибаются, а спина ноет. Сотня шагов, еще сотня, затем третья, и вот уже показалась прогалина с лагерем, и осталось добраться только до телег, а там и лекари ждут…
Сегло расположился точно так же, как и в тот день, когда я обращался к нему. Завидев нас, он замахал руками, и мы свернули в ту сторону.
– Укладывайте его вот сюда, – распоряжался лекарь. – Доспехи сейчас снимем. Давай-ка…
Раненый нашел еще силы благодарно кивнуть нам, после чего потерял сознание.
Мы же с Дядюшкой Ба развернулись и заспешили обратно, но ушли недалеко. Ветер хлестнул по лицу точно плеть, и над дорогой встал пыльный вихрь высотой метра в два.
– Еле отыскал вас в этом бедламе, – произнесла обозначившаяся в нем голова Семерки. – Рыжий, немедленно двигай за мной, а тебе, Дядюшка, придется дальше справляться самому.
Вряд ли моему красноносому начальнику понравилось, что его оставили без помощника, но спорить он не стал. Лишь досадливо крякнул и заспешил прочь, пройдя при этом прямо сквозь башку колдуна. По-моему, нарочно.
Вихрь же изогнулся и свернулся в шарик, а тот покатился в лес.
Прямо как в сказке, только там вроде был клубок ниток или что-то похожее.
Я свернул с дороги, оказался между огромных деревьев, под ногами зашуршали листья. Семерка повел меня куда-то в сторону, за левый фланг нашей армии, и я удивился – куда мы идем, неужели инквизитора, прикомандированного к Проклятой роте, уволокли за тридевять земель?
Но уже через полсотни шагов навстречу мне из зарослей вышел Пугало, и в тот же миг шарик из пыли распался.
– Быстрее, – сказал мне наемник, чье лицо скрывала черная ткань. – Тебя ждут.
Местом встречи оказалась крохотная поляна в окружении исполинских стволов – в центре ее на животе лежал человек в желтом плаще, руки его были связаны за спиной, нос упирался в землю; рядом стоял Семерка, самодовольный, как всегда, по сторонам от него располагались Визерс и Лихо.
Второй мне улыбнулся, десятник махнул рукой.