Проклятая рота
Шрифт:
– Это тебе подарок, – сказал он, глядя на меня зелеными, совершенно кошачьими глазами.
Он открыл мешок, и вывалил наземь нечто окровавленное, лохматое.
– Ничего себе кочанчик! – завопил Дядюшка Ба. – Это кто, Синяк? Друг твой?
– Он самый, – проговорил я, с содроганием поняв, что это голова сотника, допрашивавшего меня, когда я был в плену. – Что… неужели Цветочный батальон разбит?
– Расколошматили вдребезги, – Хахаль улыбнулся и похлопал меня по плечу, отчего меня всего передернуло – больно
И он зашагал прочь, ладно хоть мешок оставил.
– Эту штуку можно закоптить и возить с собой, – Дядюшка Ба поднял голову за волосы – убитый сотник выглядел удивленным благодаря раскрытому рту и выпученным глазам, шея напоминала окровавленный, криво срубленный пень. – Хотя нет, лучше высушить, тогда она весит меньше и размером будет вообще с мой кулачок… Красотища!
– Нет уж, обойдусь, – пробормотал я, думая, что башку эту зарою где-нибудь в лесу.
Вот только отдохну для начала…
Но как быстро выяснилось, спокойно «перекурить» или даже поесть мне не дадут. Едва мы развели костер и водрузили на него котелок, чтобы сварить ужин, как из вечернего сумрака явился Пугало.
– Тьфу, урод, напугал! – завопил один из возниц, обнаружив рядом фигуру со спрятанным под черной тканью лицом.
– Нечаянно вышло, – произнес Пугало своим жутким шепотом. – Пойдем, Синяк. На пару слов.
Мы отошли в сторонку, туда, где нас не могли подслушать.
– Сегодня ночью будем решать, что с тобой делать-то, – сказал он. – И ты приходи. Сразу после восхода луны выберись за пределы лагеря и двигай в то место, где мы днем встречались.
Да, выспаться мне не удастся.
– Хорошо, – мрачно буркнул я. – Как там… с телом чего? Ну, этого…
– Порядок. Погиб в бою, а наложенные на живого чары после смерти исчезают. Никаких следов, и даже ва-Рингос ничего не найдет.
– А почему бы не собраться в шатре у командира? – спросил я.
Тащиться ночью в лес не хотелось, да и не был уверен я, что легко найду нужное место.
– Тут слишком много глаз и ушей, в том числе и тех, что служат инквизиторам, – тут Пугало развернулся и ушел, но сначала похлопал меня по плечу так, что я засипел от боли.
Это что, они сговорились, что ли?
Поел я хорошо, но от обозного «чая» отказался, после него я вырублюсь и продрыхну до рассвета. И так устал как собака, и до восхода луны, которая неизвестно когда явится, придется бороться со сном… Ох, эта схватка будет тяжелой. И если победишь – славы не стяжаешь, а, проиграв, опозоришься.
Дядюшка Ба заснул мгновенно, засвиристел носом, предоставленный сам себе костер угас. Выждав еще немного, я выбрался из-под телеги и уселся спиной к колесу, как недавно Хахаль.
Когда под спиной не мягкое и ты не лежишь, бороться с дремотой легче. А если кто меня заметит, то скажу, что бессонница…
Ночь выдалась тихая, лес молчал, только изредка всхрапывали обозные лошади. От того места, где расположились инквизиторы, в небо время от времени взлетали рои голубых искр – похоже, там запускали какие-то сторожевые заклятия, чтобы не допустить налета вроде вчерашнего.
Дважды я задремывал, роняя голову на грудь, но всякий раз просыпался благодаря боли в обожженной спине – начинал съезжать по колесу, и его неровности втыкались в лопатки, так что я тут же вскакивал.
И из того, что обгорел, можно извлечь пользу.
На востоке над деревьями поднялось серебристое зарево, и я с облегчением вздохнул – вот она, луна.
– Ты куда? – окликнули меня от соседней телеги, когда я встал и пошел к лесу.
Кому-то из моих коллег не спится, чтоб его.
– Отлить, – сказал я – более уважительную причину трудно придумать.
В чащобе оказалось куда темнее, чем на открытом месте, но вскоре глаза привыкли. Я обогнул лагерь по широкой дуге, чтобы, не дай бог, не услышал никто из часовых, и очутился на дороге, ведущей в сторону опушки.
Вспомнить бы еще, где я с нее сворачивал!
Но, похоже, в моих способностях следопыта сомневался не только я сам, поскольку на обочине в зарослях что-то заворочалось, и не успел я схватиться за меч, как голос Визерса произнес:
– Это я. Иди за мной.
И то хорошо.
Шагали мы недолго, и вскоре я попал на ту крошечную поляну, где уже был сегодня. В первый момент разглядел только силуэты собравшихся людей, по шляпе узнал Мухомора, по фигуре – десятника Литона.
– Я привел его, – сообщил Визерс.
– Отлично, – это сам Лорд. – Все тут? Семерка, расскажи, что ты узнал, но коротко.
Да уж, если этого не остановить, то он будет молоть языком до самого утра.
– Как будет угодно, – с легкой обидой отозвался лысый колдун, расположившийся рядом с Мухомором. Они друг друга показательно не выносили, но на самом деле, похоже, были друзья.
Тут выяснилось, что Семерка умеет говорить по делу – он изложил все, что я уже знал, и обошелся полудюжиной фраз.
– Почему тогда вы не заметили этого отпечатка? – спросил Лорд. – Падшие боги… Проклятье!
– Наши способности имеют свои пределы, если я что-то понимаю в этой поганой жизни, – вступил Мухомор. – А кроме того, мы просто не знаем, куда смотреть, чтобы обнаружить присутствие силы прежних хозяев земли, а слуги Желтого Садовника, похоже, знают.
– Уж не сомневался, что вы придумаете оправдание, – судя по звуку, командир поскреб в затылке. – Рыжий, может быть, ты как-то сумеешь это все объяснить? Какое ты имеешь отношение к павшим богам?
– Сам бы хотел быть в курсе, – ответил я, не погрешив против истины ни на йоту.