Проклятая судьба
Шрифт:
— Всеволод. Его лучше теперь называть Всеволод. Это имя намного точнее отражает его природу.
— А что оно означает?
— Владеющий всем.
— Какое страшное имя…
— А мне нравится, — возразила Ар’дара.
— Главное, — заметила Ласселинда, — это не имя, а те изменения, которые в нем шли и продолжают идти. Рана, нанесенная Майроном как-то сказалась на нем, как и долгая жизнь простым человеком. Столкнувшись со смертельной угрозой, он сразу начал действовать. Энергично, решительно, безжалостно, как и полагалось истинному эльфу. Но намного ярче. Это удивило меня. Ведь он был готов бросить вызов всему миру. Я поначалу думала, что это следствие непонимания. Что он просто еще не осознал с чем столкнулся. Но нет. Я ошибалась. В нем пробуждается что-то…
— Принц Нехекары? — спросила Лауриэль, также подошедшая к этому очередному диспуту.
— Это началось намного раньше, — покачала головой Ласселинда. — Он, еще будучи человеком, повел себя не так, как должен и завоевал уважение эредар. Говорят, что Майорон нахваливал Всеволода и ставил в пример. Дескать, если бы все синдары стали такими, то у демонов бы ни было ни единого шанса. Как вы понимаете такое уважение в глазах эредар не мог завоевать обычный синдар. Всеволод слишком пылал. Слишком рычал. А во время нападения на него жрецов Дол-Гула, незадолго до взрыва, у него из носа шел дым.
— Ты уверена? — переспросил Аэноран.
— Он направил в свою кровь ману и изменился. Стал быстр. Глаза ярко светились, как и меч в его руках. А из носа шел дым, словно он какое-то огнедышащее создание. Когда бой закончился — упал без сознания. Потом же, очнувшись, набросился на сырой кусок мяса и… спокойно откусывал от него, глотая не жуя.
— Боюсь, я не готов к такому сыну…
— Ты дурак? — с состраданием в голосе спросила Ар’дара. — Он вытащил тебя. Спас меня. Он сделал невозможное! И ты отказываешься от него? Это мой лучший потомок! Я о таком не могла и мечтать!
— Он… я не понимаю его. Это какое-то безумие! Синдар не мог так поступить! Просто не мог! Даже отец Ласселинды и тот старался избегать лишних жертв. И в своем стремлении уничтожить всех, кто не пожелает стать рабом, предлагал не убить их, а лишить возможности иметь детей. То есть, дать спокойной умереть своей смертью. А мой сын… это просто невозможно! Ни один синдар не пошел бы на это!
— Ты возненавидел край, что для любого рай. В твоей душе есть свет, но ей покоя нет! — произнес также поднявшийся на вершину башни Ар’дарон — кузен Всеволода, с которым он пробивался к Золотой башне. С ним шла Арен — королева Зеленых островов, точнее того, что от них осталось.
— Что она тут делает? — нахмурилась Ар'дара.
— Я привел. Возможно нам это поможет.
— Чем же?
— Я принесла вам песню, — осторожно произнесла Арен.
— Песню?
— Послушайте, — сказал Ар’дарон и кивнул ей, чтобы та включала.
Магический артефакт для записи воспоминаний был не только у Всеволода. Это древняя игрушка синдар, которые в некотором количестве имелись и в королевской сокровищнице альдар. Вот его она и активировала…
И перед глазами у всех присутствующих тут же предстала картина помещения, где Арен сидела с главой ордена Феникса, когда зазвучала музыка из композиции «Феанор» группы Эпидемия. А потом они увидели прорыв парня и призрачные образы боевых сцен, мелькающие перед глазами.
— Кто такие нолдоры? — спросил Аэноран.
— Не знаю, — пожал плечами Ар’дарон. — Очевидно кто-то так называет эльфов явно высокой крови.
Отец хотел было еще что-то спросить, но тут Ласселинда начала нервно смеяться. Сначала тихо, а потом осев на пол и чуть ли не в припадке.
— Что с тобой?
Индилаир видя, что женщину накрыла истерика, подошла и без лишних разговоров применила на нее нужные лечебные плетения. Секунд пятнадцать, и она оказалась в порядке.
— Говори! — в нетерпении произнес отец первичной души Всеволода.
— Вы обсуждаете о том, как нашего малыша спасти из той беды, в которую он попал. А я подумала, что, может быть нужно спасать беду? — Она снова нервно хохотнула.
— Спасти беду от Всеволода? — расплылся Ар’дарон в улыбке, а потом добавил. — Огонь в твоих речах, тебе неведом страх, проклятие Богов тебя смешит…
— Меч твой сверкает, как Сильмарил во тьме. — произнес Аэноран. — Враг отступает и слышен всем твой смех. Меч твой сверкает, как пламенный твой взор… Боже… Боже… Что же за чудовище я породил?
— Почему сразу чудовище? — робко спросила Арен.
— Что?
— Почему же сразу чудовище? Возможно у него просто хватает смелости сделать то, что нам все давно хотелось, но мы не могли?
— Но это…
— Да нормально это! — воскликнула Лауриэль. — Не удивительно, что у тебя власть отняли, а самого принесли в жертву какому-то давно сдохшему Богу. Слабак!
— Следи за языком! — рявкнул Аэноран.
— Дочка! — строго произнесла Индилаир, намекая на санкции и право применить волу старшего.
— Извини, — нехотя произнесла Лауриэль, скривившись.
— А может быть ты и права, — тихо-тихо произнес Аэноран и пошатнулся. — Но что же в нем такое пробудилось?
— Пробуждается, — поправила его Ласселинда.
Глава 4
Закрыв вопрос с призраками Всеволод начал думать о том, как встречать гостей. А то, что они будут — он не сомневался. Причем скоро. До смены караула оставалось не так много времени.
Магические резервы его, кстати, были истощены в значительной степени. Да, он обладал огромным собственным магическим потенциалом и запасом маны со скоростью восстановления, которому бы позавидовал любой архимаг. Да, у него имелось два портальных накопителя. Но маг из Всеволода был аховый.
С одной стороны, конечно, очень прогрессивное мышление позволяло использовать даже примитивные, базовые плетения перегружая их и на ходу превращая в кардинально более мощные аналоги. С другой стороны, грамотно работать с плетениями он не мог. А главное тонко управлять расходом маны. Из-за чего бесхитростно заливал все голой силой, что вело к совершенно скотскому ее перерасходу. И любой местный маг даже средней руки мог бы кардинально лучше распорядиться его ресурсами. Поэтому попав в склеп заполненным под завязку, парень теперь имел едва ли треть от собственных запасов и только один заполненный накопитель, да и тот — наполовину. Этого было явно недостаточно для предстоящего сражения. И Всеволод напряженно соображал, пытаясь придумать, как выкрутится. А призраки, что вились рядом с ним, постоянно жужжали об устройстве этой крепости.