Проклятая весна

Ash Davidson DAMNATION SPRING

Серия «Большие романы»

Печатается с разрешения литературных агентств The Gernert Company и Andrew Nurnberg.

Перевод с английского Марка Коложвари

Рич забрал из почтового ящика Ларка скопившуюся за неделю почту и свернул с Ил-роуд, проскочив по грязной двухколейной дороге мимо пары туалетов. Боковые панели «Форда» царапали колючки. Папоротники высотой с человеческий рост терлись об окна. Дорога настолько заросла, что Рич едва смог прочесть надпись на знаке.

Двухколейная дорога заканчивалась на поляне Ларка, откуда открывался вид на реку. Рич остановился рядом с древним «Интернешнл», брошенным перед хижиной. Трава проросла сквозь изъеденный ржавчиной капот грузовика. Старый боров, копошившийся в сорняках за пристройкой, не поднял головы, но две ленивые дворняги Ларка потянулись и подобрались поближе, как только Рич открыл дверь.

– Банджо! Киллер! – крикнул Ларк с крыльца, на перилах которого были развешаны резные фигурки снежного человека. На улице было всего десять градусов, а Ларк был в грязной майке, седой, бородатый, с растрепанными волосами до плеч. Рядом высилась пирамида, сложенная из рулонов туалетной бумаги, занимавшая свое почетное место на припаркованном неподалеку инвалидном кресле. Его Ларк использовал в качестве тачки.

Рич забрал алюминиевую форму из фольги, шесть упаковок газировки «Таб» и вылез наружу. Ларк откинулся на спинку кресла для художественной резки.

– Что, уже суббота?

– Как продвигается дерьмобизнес? – поинтересовался Рич, поднимаясь по ступенькам.

– Как обычно. – Ларк соскреб щепку с куска выуженной из реки коряги, где виднелась лохматая голова снежного человека. Казалось, дерево прибило к берегу с уже заточенными внутри снежными людьми, и все, что оставалось Ларку – это срезать лишнюю стружку с легкостью человека, одним долгим движением снимающего кожуру с апельсина. – Вчера здесь была девушка с такой круглой задницей, что мне захотелось откусить кусочек.

Ларк мотнул подбородком в сторону домика – единственного на много миль туалета в этой части леса, словно туристка все еще могла находиться внутри. На стуле рядом с ним лежала двадцатилистовая пачка туалетной бумаги, которой хватало, чтобы наполнить корзину под жестяной банкой, куда туристы опускали свои монетки. Целые туалетные рулоны люди постоянно выбрасывали в яму или пытались украсть, но никто не проявлял особого интереса к отдельным пачкам бумаги.

На плече Ларка сидела его ручная белка-летяга. Он нашел ее еще маленьким бельчонком, выпавшим из дупла. Тогда она повредила себе бедро, так что теперь они с Ларком отлично подходили друг другу. Ларк обвел ногой полукруг, расчищая себе место среди древесных стружек, повернул статую и потер ее большим пальцем, ощупывая выточенные из дерева мускулы. Его собственная челюсть была впалой.

Рич оглядел перевернутый ящик, на котором горой лежали инструменты и пустые банки из-под «Таба» – от зубов Ларка давно уже ничего не осталось, и покрутил на ладони теплую жестянку.

– Это мой обед? – спросил Ларк.

– Еще горячий.

– Положи в холодильник, – он мотнул головой в сторону двери, которую всегда держали открытой независимо от погоды.

Рич нырнул внутрь хижины. Ларк построил её сам еще в те времена, когда мужчины были меньше. На кухне помещались только раковина, двухконфорочная плита да несколько кухонных шкафчиков, на которые Ларк так и не удосужился повесить дверцы. Да и на кой черт? Так бы их пришлось открывать, чтобы что-нибудь найти.

– Который час? – спросил Ларк с крыльца.

– Шесть? – Рич посмотрел на серое небо через окно. – Шесть тридцать.

На кухонной стойке стояли пустые банки из-под свинины с бобами. Рич открыл ящик со льдом – жестянка с тунцовой запеканкой Марши, от которой остался один только сморщенный квадратик, бутылка соуса для барбекю.

– Ну, ты идешь? – поинтересовался Рич, подходя обратно к двери.

– А пойдем посмотрим, что там готовит Кел. – Ларк взял свои трости: первая была вырезана в форме пилы – обычный подарок «Сандерсона» на пенсию. Другую – деревянную винтовку – он сделал сам.

– Хочешь спуститься в «Единственную»? – спросил Рич.

– А что, в этом городе есть другое место, где можно получить горячую еду?

– Ты не собираешься сначала надеть рубашку?

Ларк доковылял до комода, открыл верхний ящик, наклонил плечо так, чтобы белка спрыгнула внутрь, и захлопнул его. Останься она одна, на нее бы напали собаки.

– Это твои, – пропыхтел Ларк, натягивая старую рабочую рубашку и кивая на гору зубочисток, лежащих на кухонном столе. Зубочистки были ровными и остро заточенными, точно из магазина.

– Благодарю. – Рич запихнул зубочистки в передний карман рубашки. Он бросил жевательный табак в тот же день, когда встретил Коллин. Сунул в рот зубочистку девять лет назад – и все.

Ларк начал медленно спускаться с крыльца.

– С каких это пор тебе хочется сходить в «Единственную»? – спросил Рич, когда они сели в машину. Ларк шумно пытался отдышаться. Иногда он выезжал на шоссе, чтобы проверить свои дорожные знаки – «ПРОЕДЬ ЧЕРЕЗ СЕКВОЙЮ! ДОМ ВНУТРИ ДЕРЕВА!» – и подновить их, если они в том нуждались, но кроме этого Рич не мог припомнить, чтобы Ларк куда-то выбирался.

– А с каких это пор ты задаешь так много вопросов? – огрызнулся Ларк. Он прищурился, глядя на реку. Двое мужчин из племени юрок правили скользящей по воде лодкой. – Рыбу ищут.

– Рановато еще для лосося, – заметил Рич, сдавая назад, чтобы развернуть машину. Ларк пожал плечами:

– Они на этой реке уже тысячу лет рыбачат. Это у них в крови.

Пикап затрясся, вписываясь в изгибы Ил-роуд, извивающейся, словно рыба, в честь которой ее и назвали. Крутые склоны ущелья обвивали лианы дикого виноградника; ольхи и клены теснились вокруг древних пней, таких больших, что на них можно было припарковать пикап. Они въехали на усыпанную гравием полупустую стоянку. Кроме пикапа Кэла там стояла еще только одна машина: темно-оранжевый «Шевроле», который Рич раньше не видел. С бампера стекали капли дождя, смывая грязь с облупленных наклеек.