Проклятая

Миллер Фрэнк

– Мне было пять лет… – начала Нимуэ, не отводя глаз от костра.

«Нимуэ», – снова прошептал голос. Она выбралась из постели и вышла за двери деревянной хижины.

– Кто здесь? – тревожно спросила она в темноту ночного воздуха. В деревне стояла невероятная тишина. Она помнила, как ступала по грязи босыми ногами, а в желудке что-то дрожало, словно струна.

«Нимуэ, ну где же ты?»

– А где ты? – спросила она. Луна светила так ярко, что было видно всю дорогу, мимо дома вождя и в самую чащу Железного Леса.

В

отличие от большинства детей, Нимуэ не боялась оказаться в лесу ночью. Ее мать – архидруид, а отец, Иона, – уважаемый целитель, и с самого раннего детства они рассказывали Нимуэ о Сокрытом. Она знала, что Сокрытое прячется в знакомых вещах и явлениях, таких как роса на листке или кора дерева, и что видеть его способны лишь те немногие, у кого есть особое зрение. Ленор умела петь такие песни, что выманивали Сокрытое на свет, и тогда его можно было увидеть – как искорки на шерсти, что возникали, если погладить кошку. Никогда у Нимуэ не было причин бояться Сокрытого. Никто не предупреждал ее, что не только свет, но и нечто темное способно отыскать ее и заговорить с нею. В пять лет Нимуэ полагала, что Сокрытое ей вроде тайного друга, с которым она только никогда не встречалась, – вот отчего этот голос так заворожил ее. Он казался теплым и обещал увлекательную игру.

Нимуэ зашла за деревья и почувствовала ногами сосновые иголки. Дрожь в теле безошибочно подсказывала, где искать источник голоса.

«Где же ты, Нимуэ?..»

«Я иду, – мысленно сказала она. – Потерпи, я никак не могу тебя найти». Она шла по лунной тропинке, пока не наткнулась на логово – нагромождение каменных плит, сиявших в свете луны, словно могильные камни. Даже в столь юном возрасте Нимуэ понимала, что ходить туда не стоит.

– Почему ты прячешься здесь? – спросила она.

Пауза.

«Мне нужна твоя помощь», – мягко ответил невидимый собеседник. Нимуэ вскарабкалась по камням, стараясь не порезаться об острые края.

– Я здесь!

«А я спрятался».

Нимуэ заглянула в расщелину между двумя огромными каменными плитами. Луна освещала участок земляного пола – до него было футов десять, и, поскольку Нимуэ всегда прекрасно лазила, ее маленькие пальчики нашли выступы и углубления в скале, позволившие спуститься относительно легко. Однако внизу была темнота, которую лунный свет не мог разогнать.

– Эй?

– Я здесь, милая! – сказал голос из темноты. – Подойди-ка поближе.

В животе болезненно гудело, нечто увлекало во мрак. Она поняла: то, что во тьме, каким-то образом притянуло ее.

– У тебя глаза матери, – прошептало оно.

В лунном свете мелькнуло что-то, похожее на темный мех, будто бы медведь стоял на четырех лапах. Но оно было больше медведя, больше любого животного, которое Нимуэ когда-либо видела, – плечи этого с трудом умещались меж стен пещеры. Когти были длиннее руки Нимуэ, желтые глаза – будто у свиньи, и лицо – изрезанное тысячью мелких шрамов. Оно улыбалось, раздвигая окровавленные челюсти, изо рта свисали куски плоти.

Нимуэ мысленно звала

мать, пока Демонический Медведь выползал из мрака на свет, продолжая шептать:

– Только семя Ленор способно утолить мой невыносимый голод!

Она повернулась к стене, пытаясь найти, за что бы ухватиться, чтобы вылезти из пещеры, но не успела сделать и шага. Три острия вонзились ей в спину – так демон вцепился в нее когтистой рукой. Нимуэ взвыла. Раны горели огнем. Оглянувшись, она увидела, как демон слизывает ее кровь с когтей – будто ребенок, тайком пробующий сливки из бочки с молоком.

Он хихикал, а Нимуэ чувствовала, как прилипла к спине окровавленная ночная рубашка. Именно в этот момент она услышала голос матери – настойчивый, но спокойный: «Призови Сокрытое, Нимуэ!»

«Я не знаю как! – в отчаянии взмолилась она. – Помоги мне, мама!»

«Я не успею добраться до тебя».

Эта мысль встряхнула Нимуэ. Она закрыла глаза и простерла руку, потянувшись сознанием к каждому камню, листу и ветке, к каждой личинке, ворону и лисе. Ее обращение к Сокрытому было скорее криком, потому что Демонический Медведь жадно втянул ее запах и опустил голову, отряхивая грязь с окровавленной морды. Нимуэ могла чувствовать зловонный запах смерти из пасти демона, когда он разомкнул челюсти во всю ширь, собираясь проглотить ее целиком.

И все же она продолжала мысленно звать Сокрытое.

Стены задрожали под ее руками, и пульсация в животе стала сильнее. Демонический Медведь фыркнул и вскинул голову, и в этот момент пещеру тряхнуло, в воздухе взвилась пыль. Нимуэ услышала треск прямо над головой. Задрав голову, она успела увидеть, как большая каменная плита накренилась и рухнула, будто лезвие гильотины, – так быстро, что демон не успел среагировать. Нимуэ зажмурилась, услышав влажный хруст. Страшный вой, от которого воздух в пещере, казалось, вскипел, раскололся на тысячу криков разных голосов.

Спустя несколько секунд Нимуэ нашла в себе мужество открыть глаза. Она помнила, что стояла и глядела на могучую плиту, которая упала, расколов череп демона пополам.

Нимуэ так и не отводила глаз от огня.

– После того случая все изменилось. Раны так и не затянулись, и многие люди клана посчитали, что это проклятие. Даже отец смотрел на меня холодно. Больше никогда не обнимал меня. После той ночи у меня начались видения, порой столь сильные, что я… – Нимуэ бросила быстрый взгляд на Артура: он слушал с неотрывным вниманием.

– Я забывала о том, что происходило. Отец был в смятении: магия пугала его. Он заставлял меня пить кислые снадобья, полагая, что это очистит меня от влияния злых духов, но меня только тошнило. Вот почему он отстранился. Начал пить и часто бывал мрачен и даже жесток.

– А что твоя мать?

Тон голоса Артура поразил Нимуэ: он был мягок, безо всякого осуждения.

– Она полагала, что я особенная, но я ненавидела, когда мать принималась меня учить. Мы все время ссорились, – сухо сказала Нимуэ, замолкая. Стыд охватывал ее, на глаза навернулись слезы, и она отвернулась. – Я больше не хочу разговаривать.