Проклятье Ифленской звезды
Шрифт:
Но и это на самом деле самообман.
Просто прошлое должно остаться в прошлом. Быть там захоронено, присыпано землей и увенчано тяжёлым камнем. А мёртвые не должны портить жизнь живым. Почему? Да потому что она так решила. Рэта Темершана Итвена та Гулле, речёная та Сиверс, уже целую ночь как жена Танерретского наместника Кинрика…
— Чеор та Хенвил, — сказала она, как будто прыгая в омут головой. В ледяной, зимний водоворот. — Мне очень нужно с вами поговорить! Это важно.
— Рэта, не сейчас. Прошу вас. Меня ждёт очень… очень неприятный разговор, и я не хотел
Темери на миг зажмурилась и выпалила:
— Вас ждёт чеор та Дирвил. Что вы узнали? Что он вам… и от кого? Кто вам рассказал?
Шеддерик опустил взгляд в пол и так стоял мгновение, точно что-то обдумывая. Потом кивнул — не Темершане, своим мыслям, и, махнув ей рукой, поспешил дальше по коридору. К немалому облегчению Темери, комнаты наместника он миновал, даже не замедлив шага.
Оказывается, они вернулись в квадратную башню, в кабинет самого Шеддерика.
Шедде молча показал ей на кресло.
Молча встал напротив.
Ну? Что теперь?
Темери расправила плечи.
Если всего больше хочется убежать и спрятаться, но надежды на это нет, то приходится драться. Даже если только на словах. Даже если сама не признаешь правоту той стороны, которую защищаешь.
— Что же вам не спалось-то, — с досадой сказал, наконец, Шеддерик. К тому моменту Темери едва сдерживалась, чтобы не зажмуриться снова.
— Приснилось что-то тревожное. Не важно. Не в этом дело. Что вы узнали? Почему та Дирвил требует разговора с вами? Это из-за меня?
— Рэта…
— Что вам рассказали? И что вы собираетесь с ним делать?
Шеддерик отвернулся к камину. Как-то уж слишком резко. Кулаки его были сжаты, но Темери послышался глухой смешок.
— Столько вопросов. Чеора Темершана, чего вы боитесь больше, того, что я узнал, или того, что собираюсь сделать?
— Я не знаю.
Темери не знала. Чеор та Дирвил и вправду был во многом виноват. Но только не в том, в чём Шеддерик, очевидно, собирался его обвинять. Или уже обвинил?
— Так это из-за меня? — требовательно повторила она вопрос.
— Я забыл, что ваша Золотая Мать учит прощать врагов. Даже таких врагов. А помните, в лесу… вы меня готовы были убить. И всех ифленцев заодно.
Ровный отстранённый голос. За таким удобно прятать злость. Ну что же — Шеддерик вправе злиться, и вправе насмехаться над ней, сколько захочет. Но пусть сначала послушает. И пусть услышит.
— Чеор та Дирвил был там. Во время штурма. Он… он был среди тех, кто ворвался в башню одним из первых. И это он вытащил меня из укрытия. Я… пряталась в шкафу. Мама сказала, чтобы я спряталась в шкаф и сидела там как мышка. А он нашёл. Сразу.
Голос дрогнул, звучал теперь хрипло, но для Темери было важно сказать всё до конца.
Шеддерик оглянулся. Он, кажется, хотел её остановить, как-то прервать, но она подняла ладонь, показывая, что собирается закончить мысль.
— Он меня не трогал. Просто… был там. Он тоже праздновал победу. И радовался, что нашёл нас. Он был там… И все видел. Видел меня… Но… ещё кое-что. Он потом… я плохо помню это, но думаю, это был он. Вывез меня из замка. Вот.
Смотреть на Шеддерика было выше всяких сил, Темери смотрела вниз. Услышала только едва заметный вздох и то, как прошуршали по каменному полу шаги. Три шага — именно столько в тот момент их разделяло. Потом её плечо легонько сжали — ненадолго, на несколько ударов сердца. Пока не опомнилась и не попыталась высвободиться.
Шеддерик так ничего больше и не сказал. Вышел, оставив её обессиленно сидеть в кресле и смотреть, как медленно разгорается за окнами рассвет.
Темершана выскользнула за дверь почти сразу за ним. Она не желала оставаться без ответа. Пусть теперь ещё долго не сможет спокойно разговаривать с чеором та Хенвилом.
Ведь он прав. Ненавидеть всех ифленцев было намного проще, чем одного.
Но в тот момент она думала только о том, что благородные чеоры скажут друг другу, и как их разговор отразится на Алистери та Дирвил и других домочадцах благородного чеора. И ещё — не сочтет ли Ланнерик та Дирвил, что она не сдержала обещание.
Правда, врываться в кабинет наместника она не сочла возможным. Пришлось ждать в большом каминном зале, в том самом, где вчера — с ума сойти, только вчера! — она встретила Кинрика и предложила ему ускорить свадьбу.
Благородный чеор Шеддерик та Хенвил
Тот, кто спокоен, тот защиЩён. Вот со спокойствием у Шеддерика в последние дни происходил серьёзный непорядок. Нет, ему-то самому буквально до вчерашней полуночи казалось, что всё он делает правильно, вовремя и так, как надо, а с ума сходит и рушится исключительно окружающий мир.
Когда вчера покойный та Нурен назвал имя Ланне среди прочих участников штурма цитадели, Шеддерик не поверил и помчался к старому другу больше чтоб убедиться, что полусумасшедший, пьяный бывший адмирал или ошибся, или соврал нарочно. И когда та Дирвил ни словом не возразил на всё — надо сказать, довольно жёсткие и необдуманные — обвинения, это оказалось куда большим ударом, чем если бы Ланне возмутился, оскорбился или даже вызвал Шеддерика на поединок. Хоть поединки морским уставом и запрещены, а тайной управе и всем её офицерам должно неукоснительно следить, чтобы это положение безоговорочно выполнялось, Шеддерик бы обрадовался такому повороту. Ланне ему всегда нравился. И хотя после возвращения из Коанеррета виделись они крайне редко, Шедде продолжал считать та Дирвила другом.
И вот — такой поворот. И глухая злость, появившаяся вчера, после короткого, но эмоционального разговора на крыльце дома та Дирвила, никуда не исчезла. А после встречи с Темершаной, кажется, ещё и разрослась, правда, помножившись на досаду.
Он смутно собирался дать Ланне возможность покинуть Тоненг во время праздника.
Официального разбирательства всё равно он устраивать не стал бы, но уж оградить мальканку от такого знакомства чеор та Хенвил был в состоянии.
И уж к чему он точно не был готов, так это к тому, что Темершана вдруг вступится за Ланне. Да ещё так искренне, словно успела забыть, за что именно Шедде собрался с него спросить.