Проклятье Ифленской звезды
Шрифт:
Темершана та Сиверс, очевидно, вскочила в тот самый момент, как он покинул домик. К его возвращению в печке снова весело плясал огонь, а плащ лежал на лавке аккуратно свернутым. И даже сапоги уже снова были у неё на ногах.
— Надо было оставить немного еды на завтрак, — вздохнула она.
— Нечего там было оставлять. На завтрак у нас сегодня будет дивная кипячёная вода, согласны?
— Подождите! То есть, да, пусть кипит! Я сейчас!
Когда ей в голову приходит какая-нибудь идея, лицо сразу меняется, словно озаряясь внутренним светом. Вот
Сейчас она мышкой выскользнула за дверь. Шеддерик ловко засунул котел в печь и сел напротив — ждать, когда вскипит. Ну, или когда вернётся мальканка.
Она вернулась почти сразу — с небольшим букетом еловых веток и мха.
— Это пихта. А это серый мох ягель. Его едят лоси и олени, значит, он съедобный…
— …но вряд ли вкусный. Будем варить, или его так жуют? Как олени?
— Олени его точно не варят… я не знаю. А кипяток с пихтой вкусный. её заваривают, чтобы лечить воспаления и лихорадку. А мы в монастыре просто так бросаем во взвар. Для вкуса.
— Отлично! Значит, бодрящий кипяток с пихтой и олений мох! Отличный завтрак.
Шеддерик вообще-то знал случай, рассказанный знакомым моряком. О том, как рыбачья лодка разбилась на северном пустынном острове, и выжившие ждали помощи почти месяц, питаясь в основном ягелем и брусникой, потому что сильный прибой исключал возможность рыбалки. И все дождались помощи. Правда, сильно страдали от истощения.
На вкус ягель оказался почти никакой. Мягкое, пружинящее во рту нечто, которое трудно глотать. Он пах прелью и лесом. Всё равно как если бы пришлось есть мягкие деревянные стружки. Так что, попробовав кусочек, от этого яства они отказались.
А вот пихтовый взвар оказался даже вкусным — мальканка не соврала.
Одна жалость — с собой не возьмешь.
Часть утра он потратил на то, чтобы восстановить потраченные запасы — принести из леса хворосту, раз уж нет топора, чтобы нарубить полноценных дров. Так было принято на островах, и он счёл, что и здесь, в лесу, так будет правильно и честно.
Впереди оствалось ещё два дня тяжёлого пути к деревне на перекрёстке, и неизвестно сколько — после…
Глава 6. Наперегонки со временем
Благородный чеор Шеддерик та Хенвил
…о том, что деревня близко, их вначале предупредил тёплый запах дров и очага, а потом, почти сразу, они наткнулись на нахоженную тропу. По ней, должно быть, местные крестьяне ходят по дрова. Тропа привела к огородам, минуя тракт.
В деревне их наверняка ждали с нетерпением, Шеддерик это прекрасно понимал. Одно радовало — Темершана держалась удивительно хорошо. Передышка в избушке пошла ей на пользу, да и сам он периодически ловил себя на мысли, что самая худшая часть их совместного путешествия позади. Самым худшим стали холод и голод…
Но заморозки отступили, да и о голоде, коли уж они вышли к человеческому жилью, скоро так или иначе тоже можно будет не думать.
Прошлую ночь они провели снова почти с комфортом, укрывшись в ветхом от времени стогу. Но время уходило, Шеддерик как будто даже чувствовал, как оно сыплется песком сквозь пальцы. Ему уже казалось, что если так дальше будет продолжаться, то до Тоненга они добредут, дайте Повелители Бурь, к весне. Бледными тощими скелетами.
А значит, надо было думать, как это сделать быстрее.
— Нам нужны лошади, — сказал он вслух.
Его спутница задумчиво кивнула. Заметила:
— В гостинице держат почтовую лошадь. Но это стоит денег…
— Значит, попробуем добыть лошадок иначе… вы верховой езде обучены?
— В монастыре нет верховых лошадей. Но раньше мне нравилось ездить верхом.
— Вот и отлично. Я думаю, те, кто устроил за нами охоту, ждут в деревне, когда мы появимся, и ждут уже давно. И у них наверняка есть и лошади, и еда, и тёплая одежда. И я совершенно не вижу причин, почему бы нам с вами этим всем добром не воспользоваться.
Важно было заставить мальканку поверить, что план хорош. Потому что сам Шеддерик видел в нём немало прорех. Для начала стоило узнать, сколько человек собралось в деревне по их душу. И неплохо бы ещё выяснить, кто эти люди, кому подчиняются, чего хотят. Хотя… хотят они, вероятно, немедленной смерти и его самого и его подопечной. Иначе на тракте вели бы себя осторожней.
Темери невесело улыбнулась в ответ:
— Будет непросто.
— А мы спросим у местных, где тут пришлые своих лошадок держат. Я думаю, здешнему народу наши с вами преследователи тоже уже порядком надоели.
— Вы только…
— Что?
Она нахмурилась. А потом вдруг тихо, но твердо сказала:
— Пообещайте, что никого не убьёте. Никого из местных. Пусть никто не умрёт.
Никого он не собирался убивать, и вообще надеялся всё проделать тихо и незаметно, но Темершана продолжала буравить его тёмным тревожным взглядом.
Шиддерику стало смешно: надо же. Сама чуть живая, ручонки трясутся, надо бы думать о том, как выбраться из этой переделки, не пострадав, а её заботит, убьёт он кого-нибудь или нет.
На его невесёлый смешок мальканка нахмурилась ещё суровей:
— Разве я о многом прошу?
— Хорошо. Я никого не буду убивать, если только кто-то не попробует убить вас или меня.
— Вам смешно.
— Я смеюсь не над вами.
Не поверила. Но кивнула, показывая, что приняла ответ. И вдруг сама вытянула руку, указывая в сторону деревни:
— Смотрите! Человек идёт. К нам!
— Отлично, я его встречу. А вы…
— Сижу тихонько в кустах?
Что это, первая попытка пошутить? Жаль, не ко времени. Шедде кивнул, на бегу уже прикидывая, как и где лучше встретить бредущего по своим делам крестьянина.