Проклятье Ифленской звезды
Шрифт:
Темери не слушала её. Немного привыкнув к обстановке, она с любопытством изучала окружающее пространство, прислушивалась к голосам посетительниц бани.
Вот несколько пожилых женщин устроились на лавке, обмотавшись серыми льняными полотенцами, и о чём-то оживлённо беседуют. Вот молодая мать намывает голого мальчишку, а тот кричит и пытается вырваться у неё из рук. Две девушки поочередно мылят друг другу спины и изредка взрываются заливистым смехом.
— У стены, за камином.
Темери даже дёрнула головой,
И всё же невольно Темери бросила взгляд туда, где полыхал камин.
Ничего особенного — там пустовала чёрная влажная лавка. И не было ни одной живой души. Ругая себя, Темери всё же подошла к той лавке и даже дотронулась ладонью до стены. Единственной примечательной вещью там было мутное от времени, пара и царапин бронзовое зеркало. Но и в нём, кроме пламени камина, ничего не отражалось.
До того самого мгновения, как Темершана подошла ближе и увидела смутно различимый, подсвеченный огнём собственный силуэт. А у себя за плечом — ещё один силуэт — и пристальный взгляд серых ифленских глаз…
Она эти глаза уже видела и раньше. Но всё же отшатнулась от неожиданности. Ровве, Покровитель. Чеор та Хенвил назвал его полное имя — Роверик та Эшко. Но что он забыл в женской части Тоненгских бань?
Роверик в зеркале сокрушённо покачал головой, а Темери услышала:
— Подойди к перегородке. Сейчас!
И исчез.
Темери ещё раз внимательно оглядела зал и поняла, что мог иметь в виду её призрачный собеседник.
Она ещё на берегу решила пока не считать Ровве своим Покровителем.
Просто потому что Покровители — это верхние силы. Они не являются, куда попало, и приходят, только если их зовут… или если дело не терпит отлагательств.
Да Ровве и сам это подтвердил.
…он мог иметь в виду только дощатую стену, которая делила банный зал на две части — мужскую и женскую. Стена была сплошной, поднималась до самого потолка, и все щели в ней были надёжно затёрты.
Темери увидела свободную лавку у этой самой стены и присела на неё, продолжив нелёгкое дело распутывания собственных волос.
Ждать пришлось недолго. Там, за перегородкой, один тихий голос сказал кому-то:
— Паук в городе. Его видели час назад у моста.
— Да ну, врёшь!
— Клянусь.
— Он был один?
— По словам наблюдателя, был один. Вид имеет ещё тот — хорошо его, видать, потрепали, всю морду разукрасили. Так что, передай хозяину, его план не сработал, нужен другой план. Да поторопись. Может, удастся убрать гада до того, как в замке узнают о его возвращении.
— Да он, мне кажется, и юному наместнику тоже, как кость поперёк горла. Ладно, понял. Передам.
Послышался плеск выливаемой из ушата воды и чья-то тихая брань.
Темери, прикусив губу, обшарила зал взглядом в поисках Тильвы. Пора было уходить отсюда! Она ни на миг не сомневалась, что речь шла о чеоре Хенвиле. О ком ещё-то? Если бы речь шла о ком-то другом, Роверик… даже в виде призрака не стал бы себя проявлять. Наверное, не стал бы.
Тильва, кажется, тоже была не прочь отправиться домой.
Темершане от щедрот семейства Текар досталась длинная белёная сорочка, и тёмно-вишнёвое платье, простое, но зато почти новое. Даже жаль было прятать такую красоту под потрёпанным зимним полушубком.
На ещё влажные волосы лёг шерстяной капор, окончательно скрывая постигшие Темершану изменения.
Тильва, наблюдавшая за тем, как она одевается, лишь неодобрительно качала головой. Молча. Как обещала.
Когда вышли на крыльцо, оказалось, уже наступил вечер. По небу растекался холодный розовый свет, с востока поднималась звёздная синева. Под ногами похрустывал ледок, недвусмысленно намекая, что морозы скоро вернутся.
Темери покрутила головой в надежде увидеть тех, кого недавно подслушала, но улица была пуста. Хорошо бы чеор та Хенвил уже вернулся. Тогда она сразу сможет пересказать ему тот разговор.
— Идёмте, — напомнила о себе хозяйка. — Время ужина, в таверне должно быть уже много гостей. Мне надо быть там.
— Конечно!
Чем быстрей они вернутся в «Каракатицу», тем спокойнее.
Чеор та Хенвил ещё не вернулся, зря она надеялась. Янур сам принёс ужин, но она к еде не притронулась — ощущение сжимающегося вокруг неё стального кольца вернулось, а ведь совсем недавно она об этом и думать забыла.
Беспокойство заставило мерить шагами гостиную — туда-сюда.
Потом почему-то решила, что ей нужно непременно заколоть волосы. Принялась искать зеркало, нашла. Уставилась на себя критическим взглядом, осталась недовольна. Щеки впали, глаза болезненно блестят, а взгляд — мрачен и холоден. Попробовала улыбнуться — улыбка вышла фальшивой.
Волосы не слушались и отказывались ложиться в гладкую монастырскую причёску, так что она просто сплела на затылке несколько прядей, чтоб не лезли в глаза.
Прошло ещё с четверть часа — покой не возвращался.
Темери с ногами забралась на невысокую тахту у стены и, обхватив колени, стала смотреть в окно, как там догорает над крышами закат.
Сквозь стены дома слышался смутный шум и голоса в зале. Где-то на улице лаяли собаки, стучали копытами по подмёрзшей дороге кони.
Ждать было тяжело. Особенно, когда ждёшь, не имея особого дела…
Впрочем, дело. Дело могло быть. Роверик та Эшко, её почти настоящий Покровитель — зачем дал ей подслушать тот разговор? Может, он знает что-то ещё?