Проклятье Ифленской звезды
Шрифт:
— Тихо! — рявкнул Янур так же громко и яростно, как когда-то, будучи боцманом в рыбачьей артели, кричал на нерасторопную матросню.
Все взгляды устремились к нему.
— Не стоит лаять, как брехливый пёс, если не знаешь всё доподлинно. Тильва, налей ему, пусть расскажет…
Тильва губы поджала, но всё-таки наполнила кружку самым дешёвым вином.
Гость криво улыбнулся и пояснил:
— Есть вещи, которые нельзя прощать. И вам самим-то не надоело, что белобрысые командуют здесь, как у себя дома? Это не их земля.
По залу послышались шепотки. Януру
— Так что ты знаешь про рэту? Что там плёл твой знакомый?
— Плёл… мой друг — честный человек. А ифленцы — поганые завоеватели, которым не должно быть места на нашей земле!
— Так что же твой честный друг делает при кухне Цитадели, где, как известно, засели ифленцы? — донеслось из-за одного из столов.
— Всякие бывают обстоятельства, — прищурился гость. — А ты, я смотрю, сочувствуешь этим свиньям? Может, ещё и донесёшь на меня?
— Заткнитесь, оба! — повторил приказ Янур. — хотите драться — идите на улицу. Но сначала всё-таки… Как тебя звать, а?
Янур хотя бы в лицо знал большинство своих гостей. А вот этого, патлатого, видел впервые.
— Какая разница, — с великолепным презрением процедил тот. — моё имя… оно вам ничего не скажет. Так зачем зря сотрясать воздух. А вот врагов у меня много. И если кто-то хоть случайно обмолвится, что видел меня здесь… за мной придут. И ты, хозяин, окажешься причастным к моей смерти.
Янур вдруг вспомнил, как и что говорил, переступив порог его дома, Шеддерик та Хенвил. И затосковал от предчувствия, что его мир вновь готов перевернуться с ног на голову: потому что шкиперу Януру хотелось прямо сейчас запереть «Каракатицу», выпроводив всех гостей на улицу, и мчаться опрометью в Цитадель. Выяснять, что стало с Темери. И — предупреждать о новой напасти благородного чеора.
Но он сдержался. А гость, видя, что голоса стихли, и хозяин не перебивает его, сел поудобнее, и приготовился продолжить свои речи.
— Рэту, как известно, против воли отдают в жены наместнику. Она не хотела этой свадьбы, и сопротивлялась, как могла. Я точно знаю — она даже попыталась покончить с собой, да только ей помешали…
На этом месте Янур вздохнул чуть легче. Гость всё-таки врал. Но с другой стороны, у любого вранья должно быть основание. Иначе никто в него не поверит.
Это значит, в Цитадели что-то произошло. Среди ночи, правда, никто мальканского трактирщика в оплот ифленской власти не пустит. Но это не повод сидеть без дела.
Нет, это совершенно не повод!
Некоторые гости повернули к ним уже не только головы, но и стулья. Это было плохо, но выгонять «безымянного», не вытянув из него хоть пару честных слов, было бы неправильно, и Янур ждал.
— Это было сегодня утром, — хорошо поставленным трагическим голосом повёл рассказ гость. — Она всё ещё была слаба, но кого это волнует? Когда начался приём, она сидела возле жениха такая бледная, что это было заметно даже от дальнего края стола, где мой знакомый как раз наполнял бокалы гостей. Он клянётся, что она отпила лишь глоток и схватилась за шею. Наместник же вскочил и сам принялся её душить. А потом объявил, что ей просто стало нехорошо, и вынес из зала. Но гости не удивились и не возмутились — конечно, ведь речь идёт о мальканке. Будь это одна из их девиц, случился бы скандал, но ведь это всего лишь мальканка. Найдут другую… Мой друг не видел, что было дальше, но слышал разговор двух благородных чеоров, которые видели, как мёртвое тело тащат в кабинет наместника… ну что, стоят ли мои новости того, чтобы обратить на них внимание? Или так и будете сидеть тут, попивая дрянное вино, когда другие вступаются за честь своей рэты? И своей страны?
Пафоса в этой фразе было столько, что Янур даже поморщился.
А за вино, пожалуй, было обидней всего. Да, дешёвое. Но неплохое. Главе ифленской тайной управы вот — нравится. Впрочем, так можно додуматься и до того, что самого себя записать в ифленские шпионы…
А с другой стороны, некоторое время назад он уже смирился с мыслью, что завяз в истории, из которой чистым вылезти не получится.
— Да уж… — задумчиво сказал он. — Стоят. Дагар, ничего, если твои ребята мне помогут?
Один из старых артельных приятелей Янура, занявших центральный стол, неспешно поднялся, давая пример другим:
— Конечно. Что нужно делать?
— О, — одновременно с этим обрадовался патлатый «обличитель», — так приятно видеть, что в вас ещё не погасла любовь к своей земле! К своей стране!
— Надо помочь проводить этого человека до моего подвала. Есть у меня там одна пустующая кладовка. Пусть посидит до утра.
Дагар нахмурился, словно спрашивая: «Уверен, трактирщик?», и получив в ответ едва заметный кивок, дал знак своим парням.
Ребята переглянулись и встали. Им рассказчик тоже пришёлся не по вкусу.
Патлатый попытался увернуться, но Тильва с маленькой блинной сковородкой стоявшая у него за спиной, не позволила случиться этой несправедливости и от души приголубила говорливого гостя по затылку. По залу поплыла чистая высокая нота.
Помощнику и плотнику с «Летучей рыбки» осталось только утащить тело туда, куда показал Янур.
Потом шкипер позвал Джарка — мальчишка не спал, а незаметно подглядывал и подслушивал всё, что происходило в зале, устроившись на ступеньках лестницы, ведущей на второй этаж. Изредка он даже осмелилвался выглядывать из-за перегородки.
— Помнишь адрес, который называл тебе ифленец?
Джарк уверенно кивнул.
— Далеко это? Сможешь меня проводить?
— Куда вы, ночь на дворе! — возмутилась Тильва.
— Я волнуюсь за рэту, — пояснил Янур. — И хочу спросить у ифленцев, что случилось на самом деле. Мы будем осторожны, как контрабандисты!
Но последняя фраза Тильву почему-то не обрадовала.
Впрочем, останавливать мужа она и не собиралась, тоже переживала за Темершану. Рэта она или не рэта — она гостья Тильвы, почти член семьи…