Проклятье речного змея
Шрифт:
Лично я даже холода не ощущала, держалась как буй на плаву и все выглядывала Гольцмана и Асмодея. От этих гадов неприятностей в разы больше, чем от любого другого. Толстяка не видела, а вот демон мелькал. И посохом махал эпически, и спецэффекты использовал такие, что любой голливудский блокбастер нервно курит от зависти в сторонке. Вряд ли меня, как потомственную ведьму, это впечатляло. Скорее, заботила вероятность попадания в большую, пусть и мобильную, мишень. А речной змей был очень, ну просто очень большой мишенью. И палил колдун не хаотично, целился! Но дракон всегда оказывался проворнее, уворачивался и вновь бился
Лена! О чем ты думаешь? Ну, о чем, скажи на милость? Какое наследство, если его сейчас как куренка распотрошат? Змей в очередной раз увернулся и врезался в борт, на этот раз оставив не просто вмятину, а зияющую дыру. Только на серебряной чешуе я тоже увидела раны, и стекающие в воду красные ручейки. Кровь. Дракон был ранен, но не обращал на это внимания. Теперь, когда яхта медленно, но уверенно погружалась в воду, он смотрел лишь на Асмодея.
Демон держал посох перед собой, но ни искр, ни треска не было. Да и кристалл горел тускловато, словно лампочка при плохом напряжении. Я поняла сразу две вполне очевидные вещи. Первая: посоху необходимо время на перезарядку. Вторая: посоху необходимы душевные силы на подзарядку. И обе они нам на руку, так как помогали выиграть время.
Нормальные мудрые женщины, попавшие в переделку, спокойно ждут спасения там, куда ими запульнули. Но не я. Ибо ведьмы всегда спешат на помощь своим раненым спасателям. Забарахтавшись в воде, кое-как подвернула юбку, протиснув ткань за ремень, а потом поплыла к яхте. Не молча, нет.
— Змей! — вопила я. — Зме-е-е-ей!
Скорее всего, мне показалось, что дракон странно заметался, потом тяжело вздохнул от безысходности и склонил свою огромную голову в знак смирения и полной покорности судьбе. Довольным он точно не выглядел. И я его понимаю! Будешь тут довольным, когда вокруг тебя барахтаются выбившиеся из сил боевики Гольцмана, еще и с борта постреливают. Он в очередной раз посмотрел на демона, оскалился и нырнул, пропав из виду.
Вот так просто? Взял и бросил меня? Я к нему на помощь, а он! А я…
Асмодей наблюдал, не сводил с меня глаз, я чувствовала его взгляд и холодела. Не хватало мне еще судороги, и так вода — не парное молоко, а тут еще страсти-мордасти. Поэтому, от греха подальше, я развернулась и поплыла в обратную сторону. Ничего! Если плыть медленно, могу долго на поверхности продержаться. Пожалуй, если форс-мажоров не возникнет, и до берега доберусь. К ночи.
Но в мечтах снова что-то перепуталось, и реальность пошла совсем по другому сценарию. Сначала затрещал посох, и мне пришлось обернуться. Причем, сделала я это в тот самый момент, когда яхта, устав бороться, уступила стихии и с громким звуком «бульк» скрылась под водой, оставив на поверхности лишь доски, за которые цеплялись уцелевшие. У самой длинной — заметила Гольцмана. Уцепился крепко. Можно подумать, утонуть боится! Увы! Оно не тонет по всем законам физики.
Сам демон избежал печальной участи. Он парил над черной толщей реки, и на фоне свинцовых туч фиолетовый кристалл искрился ярко и жутковато. Прямо фокусник-иллюзионист над ареной цирка. Только забавно не было. Ни капельки. Где-то внутри завязывался узлом липкий, противный страх.
Что-то задело мою
Бедный… Бедный мой! С Асмодеем кругу ведьм не справиться, а уж неинициированному стражу и подавно. Я подплыла ближе, прижалась и нежно провела по мелким чешуйкам у пасти. Змей зашипел и закрыл глаза. Мощное тело всплыло, и весь он как-то вытянулся, обмяк, словно уже испустил дух.
— Миленький, только не сейчас, слышишь? Не смей! Не смей! — шептала я. — Дмитрий… Дима… Димочка, не уходи! Иди на мой голос! Иди!
Пальцы покалывало от силы, но все же ее у меня слишком мало, а дракон очень большой. Но искорки срывались и впитывались в чешую. А я все говорила и говорила, обещала, что приму, не отпущу, не отдам и не предам никогда.
Снова раздался жуткий треск кристалла. Я обняла насколько хватило рук огромную морду. Если нам суждено сегодня погибнуть, то, по крайней мере, мы уйдем вместе. И внутри ничего этому не противилось. Наоборот, мысль принесла успокоение и тихую радость. Всего один луч и больше я уже ничего не почувствую, лишь бы поймать, лишь бы не упустить его. Душа — это часть существа, а значит, часть меня. Ох, и намучается Асмодей, если заберет ее. Тогда ему века покоя не видать!
— Я рядом, — снова прошептала дракону. — Я теперь всегда буду рядом.
А потом прижалась губами к холодной чешуе. Пахло илом, но меня это не отталкивало. Еще раз окинула взглядом огромное тело речного змея и лишь затем развернулась, чтобы встретить смерть, глядя ей в глаза.
Вот только сама смерть отвечать не спешила. Демон даже не взглянул на меня, он склонился над кристаллом и что-то тихо напевал. Странный язык. Очень похожий на истинный и древний, на котором творится любое светлое волшебство. Только в этом языке все слова наоборот читались и оттого были мертвыми.
— Ну… что же ты… — одними губами произнесла я. — Давай! Всего один залп…
Не знаю, услышал ли меня Асмодей, но петь перестал. Да, теперь он снова смотрел в нашу сторону. Только триумфа в его взгляде не было, скорее их переполняли злость и досада. Демон поднял посох и заорал:
— Долги да вернутся!
— Ты не посмеешь! — истерично завизжал Гольман. — Не посмеешь!
— Уже. Посмел. — И демон оскалился. Демоническая сущность поглотила человеческую оболочку. Теперь он выглядел как истинное зло, а значит, кончилось время пряток.
Я вздрогнула и еще сильнее прижалась к змею. А с посоха сорвался пучок лучей, каждый из которых нашел свою цель. Одиннадцать фиолетовых коконов поднялись из воды в воздух. И в каждом выл, выгибался и кричал человек. Пока еще человек.
Сердце закололо, дыхание сбилось. Я просто не могла… не могла этого вынести… Даже одна смерть — это слишком, а одиннадцать… Слезы сами навернулись, и я всхлипнула, а потом и вовсе отчаянно зарыдала.
— Змей… Змей, миленький, очнись! Да очнись же ты! У нас совсем мало времени, совсем мало, но мы еще можем…