Проклятье замка Кужигай
Шрифт:
— Рыгор, где ты был? — спросил он у управляющего, которого встретил в парадной.
— В селе, — ответил тот. — Зачем вы Михася выгнали? Знаете, какую он сейчас бурю поднимет? Не заедались бы вы с селянами.
— Обойдусь и без твоих советов, — грубо оборвал его пан. — Лучше скажи мне, почему ты закупал лен и пшеницу по таким высоким ценам.
— Неурожайный год, — с невозмутимым видом ответил управляющий.
— И предыдущий, и два года назад, и три… — Рыгор недоуменно пожал плечами. — Если год был неурожайным, то почему наша пшеница до сих пор на поле гниет?
— Так ведь
— Пока нет, но болезнь уж месяц как отступила. За это время можно было и с десятком людей управиться, — Антон выразительно глянул на Рыгора. — Я поеду в город. Узнаю цены, поищу батраков, чтоб пшеницу скосить помогли. Но если ты обманывал отца все это время, то на глаза мне лучше не попадайся!
Пан зашагал к выходу не оборачиваясь, а Рыгор прожигал его спину ненавидящим взглядом, пока тот не скрылся за дверью. Управляющий подошел к окну и наблюдал, как Антон вывел из конюшни поджарого каракового жеребца, забрался в седло и поехал прочь от замка. В голове Рыгора все еще явственно звучали слова купца: «Сколько несчастных случаев приключается с молодыми людьми…»
Мужики сидели на лавке под покосившимся забором хаты старосты, отходя от утреннего похмелья.
— Околдовала эта бесовка нашего пана. Точно как с кузнецовым сыном было, — лениво ворочая языком, делился догадками один из мужиков.
— Да его и околдовывать-то незачем было, — ответил Рыгор, подойдя к ним сзади с двумя увесистыми жбанами с крепкой горелкой. Мужики испуганно уставились на него.
— Нехристь он, — продолжил управляющий, полностью завладев их вниманием.
— Брешешь! — хором воскликнули мужики.
— Правду говорю. У Цагловских в маентке еще моя прабабка Анисья служила, а до нее ее прабабка… — Рыгор значительно глянул на мужиков. — Многое мне о них сказывала. Некрещеные они были. Идолам поганым поклонялись. Волхвов да кудесников разных привечали. Это только потом, как им лишением земли и привилегий пригрозили, они креститься стали, да церкви строить, а сами по ночам обряды поганые проводили. Видали, что у них на меже стоит? Вот этому и поклонялись.
— Да ну, когда это было? — попытался возразить один из мужиков. — Старый пан добрым человеком был. Все праздники справлял, постился, причащался, милостыню раздавал…
— Так то старый был. А новый — совсем другое дело. Видно, кровь в нем дурная. Помнит еще бесовские времена, не глядите что в университетах ученый, вот и тянется к этой ведьме, — Рыгор облизал пересохшие губы, добившись полного внимания хмельной компании. — А знаете что, помогу я вам. Сегодня пан в город уехал. Так я ее потиху из замка выгоню, а уж вы не зевайте — гоните прочь по старой дороге отсюда. Не будет ее, так может и пан куролесить перестанет. Уснет в нем нехристь.
— Так! — без лишних возражений согласились мужики.
Рыгор разлил по кружкам горелку. Выпив на дорожку для храбрости, мужики двинули к замку. Управляющий оставил их в рощице, а сам отправился выгонять ведьму.
Купава грезила о
— Я вынужден просить вас покинуть этот дом, — подчеркнуто вежливо обратился он к женщине.
— Но пан Цагловский сказал… — недоуменно начала Купава.
— Он передумал. Вы должны уйти немедля или мне придется вас выставить, — избегая ее взгляда, настаивал управляющий.
— Да, — неожиданно легко сдалась женщина. — Так, наверное, оно и к лучшему.
Мужественно преодолевая слабость во всем теле, она поднялась. Рыгор невольно залюбовался грациозностью ее движений, будто не жарбрачка была перед ним, а настоящая королевна. Купава накинула на плечи платок, повязала на волосы хустку и спустилась по парадной лестнице на первый этаж. В самом низу она остановилась и обернулась. Ей показалось, что на верхней ступеньке стоял Антон и безмолвно протягивал к ней руку. Вдруг стало зябко. Купава передернула плечами, и наваждение тут же исчезло. Наверху появилась темная фигура управляющего.
— Убирайся, ведьма! — зло крикнул он.
Женщина захлопнула за собой дверь, спустилась с высокого крыльца и зашагала прочь от Кужигая.
Антон возвращался из города, когда жаркое полуденное солнце едва начало клониться к западу. Он был зол, действительно зол, пожалуй, впервые в жизни. Да, цены на лен и пшеницу оказались верными, но… Обнаружилась, что за последние годы Рыгор намеренно завышал цены на товар, часто опаздывал с посевной, гноил урожай на полях. Антон подозревал, что делал он это не по халатности, а с тайным умыслом пустить их по миру.
«Но зачем?» — размышлял про себя пан. — «Чтобы продать замок этому купцу? А тому он на что сдался? Нет в нем никакой ценности. В Петербурге и не такое можно сыскать. Все равно, я его не отдам. Уже из принципа».
Его мысленный монолог прервал донесшийся с дороги шум голосов. Сердце екнуло. Антон прижал ноги к конским бокам, огрел жеребца березовым прутом и понесся вперед во весь опор.
Мужики с вилами и косами громко крича и улюлюкая гнали босую женщину прочь от Кужигая. Ступни кровоточили. Дыхание сбилась от долгого бега. Продолжать дальше в таком темпе она уже не могла. Прав был пан, слишком слаба еще. Ноги того и гляди, подведут. А тут и смерть совсем рядом косой своей взмахнет и поминай, как звали.
Послышался гулкий стук кованных копыт. Купава остановилась и испуганно обернулась. Пан Антон. Теперь уж точно настоящий.
Цагловский спешился перед притихшей толпой мужиков и встал между ними и Купавой.
— Что здесь происходит? — строго спросил он.
— А вы что ль не видите? Ведьму гоним, — закричали мужики в ответ.
— Нет никаких ведьм! — попытался урезонить их Антон. — Сказки это. Перед вами совершенно обычная женщина. Это я вам как врач говорю.
— Она вам глаза отвела! — не унимались мужики. — У нее даже кровь черная, ведьминская! Сейчас сами увидите!