Проклятие Ашарсы
Шрифт:
— Нельзя исключать подобной возможности, — задумчиво произнес легард. — Питирины — единственные из необычных созданий на континенте, жившие до нашего приезда сюда. Что-то произошло и питирины, видимо, решили спрятаться. И окаменели.
Дракончик вдруг зашипел, плотнее обвил палец и впился в меня взглядом. И я увидела образ. Где-то в темноте вдруг появилась далекая маленькая картинка, постепенно приближавшаяся. Когда она заслонила собой все, то начала меняться, цветовые пятна обрели очертания и задвигались, демонстрируя мне быструю смену событий.
— Он тебе что-то показывает, —
Я слышала голос Рэнда, но перед взором стояла совсем иная картинка, будто прошлое ожило и предстало предо мною. В том, что это именно прошлое, я почему-то не сомневалась.
До самого горизонта небо острыми иглами протыкали холодные серые пики гор, тут и там поросшие сумрачным темным лесом. Узкая полоска водопада брызгом искрящихся капель падала вниз, наполняя неширокое каменное ложе. В воде и на бортике природного бассейна замерли несколько драконов разной величины, подставляя спины и головы бледным лучам солнца.
— Можно? — спросил легард и взял меня за руку.
Я с благодарностью улыбнулась, не зная, видит ли он это. От прикосновения киашьяра стало легче и спокойнее, я словно перестала падать в глубокую неизвестную пропасть. Прижавшись спиной к груди Рэнда, я продолжила созерцать странное видение.
— Это горы далеко на севере, — тихо прошептал мне Рэнд на ухо, видимо, сумев увидеть тоже самое, что и я. Его дыхание на моем затылке запустило волну дрожи вниз по спине. Мне мгновенно стало неуютно рядом с легардом, но я не отодвинулась, стараясь подавить странное ощущение, замешанное на любопытстве и страхе. — Там никто не живет. Места дикие и очень опасные. Там самая долгая зима на всем континенте. Теплая погода длится не более трех месяцев, перемежаясь продолжительными холодными дождями. В это время там быстро тают снега, наполняя три крупные реки того региона.
Мне было интересно слушать Рэнда, хотя я и чувствовала себя полным профаном по части географии и истории Легардора. Ни в одной книге дома я не находила карты королевства, не то что описания климата или особенностей ландшафта. А здесь, в Лессе, я не сделала ничего, чтобы узнать хоть что-нибудь. Даже карту не искала!
Питирин быстро сменял образы. Вот уже мы могли наблюдать красочный полет драконов над гладью неизвестного мне моря.
— Это побережье, — пробормотал Рэнд. — Там же, за горами. Там теплые течения огибают континент в нескольких километрах от берега, согревая бухты куда южнее, но воды, тем не менее, не замерзают зимой.
— Так много всего! — выдохнула я, наслаждаясь видами.
Питирин опять сменил изображение и перед нами предстали дикие болота с таинственными глубинами темных зарослей. Деревья здесь были одеты в толстые объятия цветущего мха и бледно-зеленых лишайников, покрывающих даже стебли растений, свисающих с ветвей.
В каждом из видений мы видели драконов. Маленьких или больших, занимающихся своими мелкими делами. Питирины охотились на лягушек и насекомых, спали на веточках и камнях, парили в небе, грелись на солнышке. По их довольным мордочкам не было заметно, что пройдет время и все изменится.
— Я тебе покажу все эти места, — прошептал Рэнд мне на ухо, согрев его дыханием, и новая волна дрожи пронзила тело от висков до пальцев ног. — Там, конечно, все изменилось. Но я понимаю, почему драконы выбирали именно те земли. Но со временем люди и легарды вытеснили питиринов с нажитых мест. Может быть, в горах малые драконы еще и проживали до некоторого времени…
Будто в подтверждение слов киашьяра, питирин показал нам изможденного дракончика, в гнезде рядом с невылупившимися из яиц собратьями. Взрослый зверь был мертв, его тощее тело клевал орел.
— И под влиянием обстоятельств они решили залечь в спячку? — догадалась я.
— Легарды давно обдумывали эту теорию, до последнего сомневаясь в ней, ведь не было ни одного подтверждения! — усмехнулся Рэнд. — Этот питирин — первый, пробудившийся за многие столетия!
Дракончик печально пискнул, и мы почувствовали его тоску и боль. Ощущение получилось столь ярким, словно мы за несколько секунд пережили вместе с питирином его заточение в скорлупе. Пропуская через себя его воспоминания и образы прошлого, я вдруг поняла:
— Они сделали все сознательно, эти маленькие не вылупившиеся питирины! Но когда стало больше пищи и условия изменились к лучшему, прошло слишком много времени, и не было ни одного взрослого зверя, чтобы призвать потомство!
Рэнд промолчал, но я знала, о чем он думает, потому что тоже пыталась понять это. Почему именно мой питирин смог проснуться и вырваться из скорлупы?
— Ой! Какая прелесть! — раздался восторженный голос Эммы где-то совсем рядом.
Видение оборвалось, нас с Рэндом просто выбросило в реальный мир, как две рыбины на берег. Мы ошарашено оглядывались, пытаясь понять, где находимся, настолько яркими и живыми были ощущения другого времени и места. Питирин на моем пальце замер, утробно квакая и шипя на подскакивающую на месте Эмму, а потом медленно сполз ниже и… пропал из виду, будто всосавшись в мою руку.
— Что это было? — теперь уже завопила я, не веря собственным глазам, и мгновенно вспомнив, что появился дракончик тоже будто и неоткуда.
— Это… — Рэнд нахмурился, словно что-то вспоминая. — Молодые питирины очень маленькие, любая птица способна их заклевать. К тому же, как и птенцы, они не могут летать, пока не вырастут. Только после первого сбрасывания кожи, когда крылья достигнут полного размаха и смогут выдержать нагрузку, питирины начинают пробовать ими махать и постепенно учатся летать. На дальние расстояния они не летают, но могут парить в небе несколько часов, охотясь на птиц и мелких зверей.
Но до этого момента проходит не менее полугода, и это время дракончикам нужно как-то выживать. Вот они и научились «прятаться». Во что — не важно, но местечно должно быть безопасное. Твой питирин решил, что ты на роль убежища прекрасно подходишь. Не бойся, вреда он тебе не причинит.
— А где вы его взяли? — не переставая подпрыгивать, весело воскликнула Эмми. — Такой маленький! И на твой питир цветом похож!
— Это и есть мой питир, — пробормотала я тихо. — Просто он ожил и превратился в дракончика.