Проклятие Дома Ланарков
Шрифт:
– Послушай, Арчи, я понимаю, что эти юные нимфы из высшего света вскружили тебе голову. Особенно эта Флора, она элегантна, манеры её утончённы – совсем не то, что «вульгарная американка».
– При чём тут это! – раздражённо «взбрыкнул» мужчина. – Просто ты ставишь меня в неловкое положение.
– А притом, милый, – Вэй продолжала улыбаться, но в голосе её зазвучал металл, – что я не дрессированная собачонка. Если бы я желала «объангличаниться», завести нужные связи и завоевать почётное место в обществе подле тебя, то вряд ли покинула бы Лондон с его комфортом и светскими развлечениями.
Арчи смутился,
– Если ты надеешься, что я, как типичная иностранка, стану из кожи лезть вон, стремясь стать более англичанкой, чем сами англичанки, то боюсь, тебя ждёт ещё немало разочарований. Так что если ты стесняешься меня…
– Ты неправильно меня поняла! – бросился оправдываться Арчи. – Я вовсе не желал тебя обидеть. Если ты решила, что я тебя осуждаю, то ты глубоко ошибаешься. Я тоже считаю, что по отношению к любой обслуге следует проявлять уважение. Они такие же люди, как и мы. И в хороших домах так и принято – вежливо обращаться даже к лакеям, обязательно прибавляя к любому распоряжению «пожалуйста». И всё же пойми, мой ангел, здесь не Америка, у нас слишком сильны традиции, и между сословиями пролегает непреодолимая пропасть. Нарушая границы приличия, ты выставляешь в глупом положении нас обоих.
Вэй задумалась.
– Хорошо, – наконец произнесла она примирительно, – не будем ссориться. И всё же не надейся, что я когда-нибудь приближусь к твоему идеалу чопорной манерной англичанки.
– Боже упаси меня от таких желаний! – со смехом облегчения замахал руками Арчи. – Я всего лишь прошу тебя не размахивать красной тряпкой перед глазами наших доморощенных снобов. Ты просто ещё не слишком знакома с правилами этикета. Это только кажется, что всё просто. Но тебе всё же лучше спрашивать у меня совета, когда ты испытываешь затруднение.
Украшенный резьбой по гипсу и дереву, а также великолепными скульптурами и картинами дом производил сильнейшее впечатление, особенно на Скарлетт. Имперский дух Британии тут чувствовался на каждом шагу. Путь в столовую пролегал через анфиладу роскошных комнат и залов. Вэй поражала их роскошная обстановка: резные бордюры, позолота, антикварная мебель красного дерева с дорогой обивкой, тонкая гипсовая лепнина на потолке. Она с любопытством осматривалась и невольно спрашивала себя: «Интересно, каково жить фактически в музее?». Особенно её заинтересовали парадные портреты на стене одного из залов. Предки нынешних Ланарков строго и даже хмуро взирали на чужаков из золочёных рам. Вэй удивило, что эти господа изображены с серьёзными лицами и в одинаковых – гордых позах, словно художникам недоставало полёта фантазии. Она поделилась этой мыслью с мужем.
– В те времена возвышение фамилий часто происходило очень стремительно – пояснил хорошо знающий историю своей страны Арчи. – Ещё вчера ты мог быть никем, а сегодня ухватить удачу за хвост и занять место подле короля. Но из-за этой стремительности и в силу отсутствия хорошего воспитания многие новоявленные аристократы не интересовались живописью и литературой, считая развитое воображение чем-то вроде умственного недуга.
– Так эти выскочки оказывается нас презирают! – усмехнулась Вэй, вглядываясь
У тщеславного Арчи аж скулы свело от такой шутки, но он заставил себя улыбнуться. Вэй же ловким движением сдёрнула с его носа золотое пенсне и нацепила на себя, после чего надув щёки принялась изображать, какой у него был дурацкий вид, когда две юные особы из высшего общества позвали его в гости, предварительно наговорив кучу приятных вещей. Что и говорить, Скалли умела быть по-женски мстительной и не забывала нанесённых ей обид.
Глава 10
Столовая представляла собой помещение круглой формы со стенами, отделанными дубовыми панелями.
– Не правда ли напоминает кают-компанию корабля, – тихо заметил жене Арчи. Вэй пожала плечами:
– У меня ощущение, что я нахожусь внутри гигантской коробки для сигар.
Впрочем, в этой комнате тоже всё было отделано с большим вкусом; на столе серебряные приборы, фарфор и хрусталь – почти всё несло на себе благородный отпечаток старины и являлось произведениями искусства. Скалли поразила богатая сервировка стола. Впервые она увидела так близко роскошь и богатство старой британской аристократии. У себя дома за столом, Вэй кроме серебряных ложечек для сахара ничем не пользовалась, а тут всё заставлено стариной серебряной и золотой посудой, саксонскими сервизами, богемским хрусталем.
Обслуживание тоже было на высоте: слуги сами угадывали малейшее пожелание обедающих и мгновенно появлялись за спиной, чтобы наполнить опустевший бокал или тарелку. Впечатлённая всей этой обстановкой, и опасаясь допустить по незнанию какую-нибудь ошибку по части этикета, Вэй немного смутилась, и тут же, как ей показалось, уловила насмешку во взгляде Флоры. Кажется, этой гордячке доставляло удовольствие наблюдать такого неуча, как она. Скарлетт тут же взяла себя в руки и решила просто быть собой. Пусть насмешничают, если угодно…
А вот угощение оказалось весьма скромным для званного обеда в таком доме, и состояло всего из трёх блюд. Даже красное вино подавали разбавленное водой. Арчи же являлся большим гастрономом и потому с трудом скрывал разочарование.
Впрочем, живейший интерес к его персоне со стороны юных аристократок отчасти компенсировал ему отсутствие на столе гастрономических шедевров. И вряд ли юные графини могли найти более удачный предмет для разговора, ибо о своих книгах и о литературе вообще Арчи мог говорить сколько угодно и с большим вдохновением. Любимая тема делала его слог необычно высокопарным.
Пребывая в благодушном настроении, писатель объявил, что ему давно не приходилось наблюдать более интересного места, и что он собирается перенести действие своего нового романа в похожее поместье. Арчи с большим воодушевлением стал говорить о дворце и об окружающем его парке и лесе.
– Как мило, что вы намерены обессмертить Ланарк-Грэй-Холл своим пером! – произнесла в восторге Флора. – Для нас честь дать вдохновение такому писателю, как вы. Особенно после вашего последнего романа. О вас пишут, как о молодом даровании, которому по силам затмить Диккенса и других столпов британской литературы.