Проклятие Дома Ланарков
Шрифт:
На помощь городскому полицейскому неожиданно пришёл глава местного охотничьего клуба Гуго Дегриль:
– Разве ты ещё не слышал, Пит, про сбежавшую большую кошку из бродячего зверинца? – охотник сделал изумлённое лицо.
Оказывается, трагедия произошла ещё два дня назад в городке, что находился в семнадцати милях отсюда. Молодой уборщик допустил грубую оплошность и был убит дикой кошкой – то ли рысью, то ли пумой, то ли леопардом. Вырвавшись из клетки, ловкая тварь сумела уйти от тамошних охотников с их собаками и уже несколько дней скрывается в окрестных лесах.
– Похоже, у нас большие проблемы, – заметил стоящий поблизости
То, что констебль Север был не в курсе столь серьёзного происшествия, было вполне объяснимо, ведь как раз последние два дня он находился в отъезде по служебным делам. Но Дегрилю было приятно выставить полицейского в глупом виде. Они конфликтовали: констебль подозревал Дегриля в браконьерстве и не раз обещал при свидетелях, что обязательно поймает его с поличным и предаст суду. Но пока у полицейского руки были коротки. А в создавшейся ситуации «страж порядка» и вовсе выглядел жалким, ибо в одиночку был бессилен покарать убийцу и защитить горожан от новых нападений.
Квадратное бульдожье лицо почётного председателя городского охотничьего клуба Гуго Дегриля расплылось в самодовольной улыбке:
– Как я понимаю, вся надежда на меня и моих стрелков, не так ли, господин констебль?
Внешне охотник сильно смахивал на пирата – своей серьгой в правом ухе, маленькой косичкой на затылке и хриплым басом. Нос у него был мясистый и сизый от частых возлияний, щёки отвислые, в красных прожилках; глаза навыкате. Полицейский констебль неприязненно взглянул ему в глаза, но вынужден был попросить Дегриля немедленно собрать своих охотников, чтобы как можно скорее загнать и пристрелить людоеда, пока он не натворил новых дел.
– Хорошо, я завалю эту бестию, – небрежно, и так, чтобы его услышали все, пообещал охотник, – но прежде вы должны публично просить у меня извинения.
Сразу стало тихо. Даже сосредоточенно снимающий по просьбе полиции место преступления городской фотограф прервал свою работу, с напряжённым любопытством ожидая, чем кончиться дело.
– За что я должен перед вами извиняться?! – в недоумении, раздражённо пожал плечами рыжий страж порядка.
– За ваши оскорбительные подозрения в мой адрес, сэр. Я хочу, чтобы вы при всех признали, что незаслуженно называли меня браконьером… Я ведь прекрасно понимаю тебя, Пит, – Дегриль снисходительно ухмыльнулся собеседнику в полицейском шлеме, – настоящие преступники в нашем сонном городишке не водятся, а заслужить сержантские нашивки к пенсии ой как хочется.
Констебль строго посмотрел на охотника:
– Дегриль, не забывайтесь! Вы должны убить зверя, потому что это ваш гражданский долг.
– Прежде извинитесь, и тогда я сделаю, что обещал – Охотник скрестил руки на груди и насмешливо ждал. Вид растерявшегося констебля был настолько забавен, что если бы Гуго не видел это растерзанное юное тело на земле, он бы хохотал сейчас до упаду. Но он не стал хохотать, а, наоборот, пояснил очень серьёзно: – На кону моя честь.
– Хорошо, я признаю, что, возможно, поторопился с выводами на ваш счёт, – выдавил из себя полисмен. – А теперь идите.
– Слушаюсь,
– За работу, мальчики! Нафаршируем кошечку свинцом!
*
…Когда люди шли по тёмной тропинке между старыми деревьями, молчание леса разорвал ужасный вой. В темноте вспыхнул факел, и суровый охотник увидел жёлтые глаза чёрной, как ночь пантеры, которая окровавленной пастью грызла горло одного из его товарищей. Охотник вскинул свой винчестер. Зверь зарычал, собираясь прыгнуть на него, но выстрел опередил людоеда…
– Ну, как тебе? – писатель оторвался от вставленного в каретку печатной машинки листа и повернулся к лежащей в постели жене. В приятном возбуждении толстяк слегка похлопал себя по голому животу, после чего поинтересовался, не осталось ли у них что-нибудь от ужина.
– Да завязка недурна – осторожно похвалила Скалли. Она сидела на кровати, подложив под спину несколько подушек и закутавшись в одеяло. После приёма порошка ей стало значительно лучше – кашель и головная боль почти прошли, появилось настроение. Однако Вэй намеренно довольно сдержанно отреагировала на прочитанный ей кусок.
– Что-то я не слышу в твоём тоне энтузиазма, – недоумённо, даже с лёгкой обидой, попенял жене мистер Флетчер. Он поднялся со стула, раздражённым жестом запахнул на себе плюшевый халат и подвязался кушаком, после чего недовольной походкой прошёлся по комнате – весь такой домашний в своих шлёпанцах, отороченных лебяжьим пухом и в ночном колпаке, – что Скарлетт потребовалось сделать над собой усилие, чтобы оставаться серьёзной:
– А ты чего ждал? Что я снова заранее начну расточать тебе комплименты? Нет уж, милый! Больше я такой глупости не совершу. Тебе опасно выдавать похвалы авансом. Ты, наверное, уже забыл, с каким трудом в прошлый раз мне удалось вытащить тебя из того благодушного настроения, в которое ты погрузился. За полгода не осилил даже главы! Зато на посещения ресторанов и прочих увеселительных заведений за этот срок было потрачено три тысячи фунтов.
– Согласен, в прошлый раз я непозволительно расслабился. Но на этот-то раз дело пошло бойко – первая глава уже почти у меня в кармане! – возразил молодой мужчина. – И она мне нравится. Да и другим тоже понравится. Стоит читателю открыть книгу, и он уже не сможет вернуть её обратно на полку. Разве я не заслуживаю хотя бы поцелуя?
Скарлетт пожала плечами:
– Подумаешь, сбежавший из клетки зверь загрыз случайно подвернувшегося ему олуха! Таких случаев десятки. Публику этим не удивишь. Для стоящего романа этого маловато.
Арчи удивился:
– Но ты же сама затащила меня в здешнее захолустье! Я был уверен, что мы, наконец, поймали удачу за хвост. Разве это не так?
– Возможно, – уклончиво согласилась Вэй. – Но представь: завтра сбежавшую кошку подстрелят и притащат в деревню. Ты подробно опишешь мстительный восторг местных жителей, похороны невинной жертвы. А дальше-то что? Снова будешь мучительно выжимать из себя более-менее съедобное продолжение, и мечтать поскорее поставить финальную точку, чтобы вырваться из рабства, в которое сам же себя загнал? С тобой ведь так всегда, – ласково пожурила мужа Вэй, – ты словно маленький ребёнок, который поначалу очень радуется новой игрушке, однако быстро теряет к ней всякий интерес.