Проклятие Эвлона

Криннит Рон

— Хорта, подойти ближе, — скомандовала Синсера, обращаясь к одной из довний в толпе служанок. — Объясни, что это?

На ремнях этой эквы висели садовые инструменты, а ее мордочка была перепачкана землей. С поклоном приблизившись к повелительнице, садовница испуганно покосилась на цветок.

— Это — лайтилюс, — ответила она дрожащим голосом.

— Я поняла, что это лайтилюс, — терпеливо произнесла королева. — Откуда он тут взялся?

— Я его не сажала! Он сам вырос! — тон повелительницы нагнал на садовницу панику. — Они по всему дворцу за ночь выросли! Да и все экусы знают, что семян-то у него не бывает!

Кивнув перепуганной

довнии, королева отвернулась и обратилась ко всем присутствующим. «Верные эквайлы! — голос Синсеры разнесся по всему двору. — Лайтилюс — символ нашей богини Люсеи — это знак, посланный создательницей! Люсея не оставила нас!» После слов королевы уже ничто не мешало выплеснуть свою радость, и эквы восторженно закричали. Кто-то встал на дыбы от избытка чувств, а кто-то весело запрыгал. «По этому поводу будет объявлен праздник! — продолжила королева, когда крики поутихли. — А сейчас приказываю всем вернуться к своим обязанностям».

Оживленно переговариваясь, служанки стали расходиться, а Синсера обернулась к секретарю: «Объяви внеочередной расширенный сбор совета. Сегодня в полдень». Добавив, что желает остаться в одиночестве, правительница пошла по тропинке в обход замка.

«Сегри, а вот ты — следуй за мной», — получил Серый мысленный приказ, когда она уже скрылась за углом. Заторопившись следом, он вскоре нагнал повелительницу и зашагал возле ее головы. По дороге им встретилось еще несколько лайтилюсов. Остановившись возле одного из них, Синсера огляделась кругом, украдкой наклонила голову прямо к цветку и глубоко вдохнула. Невольно заулыбавшись, она прикрыла глаза, и ее задние ноги стали беспокойно переступать, будто желая пуститься в пляс. Возможно, правительница считала недостойным при всех проявлять подобную слабость, но ее поступок выдавала желтая полоска пыльцы, идущая поперек мордочки. «Точно как в рассказах, — тихонько произнесла королева. — Сегри, понюхай, как пахнет!»

Сергей в свою очередь наклонился к лайтилюсу. Его аромат действительно оказался довольно приятным, но дело было не только в запахе. Серый почувствовал, как тело переполнила энергия, грустные мысли и тревога отошли на задний план, а в душе возникла уверенность в собственных силах и желание сделать что-нибудь хорошее. Описать всю гамму ощущений было непросто: это как в жаркий день нырнуть в прохладный пруд; или выпить залпом три чаши островки, сохранив при этом ясность мыслей; а еще это чувство после разминки, когда мышцы легонько покалывает перед марафонским забегом; а может, это сродни жару, что возникает, когда сжимаешь в объятиях любимую девушку и, целуя ее, чувствуешь, как она отзывается… Но все чувство можно свести к одному емкому слову «счастье». Простое беспричинное счастье, которое давалось всем даром. Чувство стало стихать, и Сергей наклонился было к цветку чтобы понюхать еще раз, но внезапно раздумал. Ему захотелось сохранить в памяти именно первые ощущения, ведь второй раз чувства уже не будут столь яркими.

— Да, Люсея была мудра, создавая этот цветок, — прокомментировала Синсера его поступок. — Вдохнув однажды, ты не станешь делать это без перерыва, как могло бы показаться поначалу. Только в грусти и печали ты захочешь воспользоваться этим лекарством для души.

— Солния, расскажи о нем! — попросил Серый, продолжая зачарованно рассматривать синие лепестки.

— Я сама впервые его вижу. Лайтилюс ни разу не цвел в Эвлоне со времен исхода Люсеи. Все мои знания из древних свитков, — начала рассказ королева, направляясь

дальше по тропинке. — Он вырастал, когда Люсея радовалась и желала поделиться своей радостью со всеми экусами. Чаще — по праздникам, но бывало цветок внезапно появлялся и в самые обычные дни. Самое главное, если лайтилюс зацвел, то Люсея сейчас должна быть на нашей бусине. В Эвлоне.

Остановившись на развилке, Синсера задумчиво поглядела в сторону заброшенного сада, но потом все-таки свернула к беседке. Сергей вспомнил слова Люсеи, произнесенные вчера на прощание. «Мне давно не было так легко и приятно на душе», — сказала ему богиня. Разве случившееся можно считать простым совпадением? Неужели королева и теперь не захочет его выслушать?

— Я сейчас перехватила несколько сообщений сигнальщиц, — продолжила правительница. — Все утренние земли сообщают о цветении лайтилюса. Закатный край только начинает просыпаться, но даже оттуда уже просигналили. Он вырос за ночь по всей бусине. Значит, либо Люсея в скором времени явится нам… либо…

Не зная, как продолжить, она замолчала. Конечно, королеве тяжело было признать, что она держит в плену саму создательницу. Синсера вошла в беседку и стала устраиваться на подстилке. Повинуясь мысленному приказу, служанка принесла поднос с травяными колечками. Хорния подхватила одно из них языком и стала медленно жевать, мрачно отвернувшись к озеру. Сергей, затаив дыхание, устроился рядом и стал терпеливо ждать. Он знал — Синсера не из тех, кто откладывает важные дела, но ей надо было дать время подумать.

— Сегри, я хочу узнать про те доказательства, о которых ты вчера упомянул, — заговорила повелительница, повернувшись к своему собеседнику. — Мне тяжело поверить, но сейчас я готова принять во внимание даже самые необычные предположения.

Собравшись с мыслями, Серый начал с описаний внешности Люсеи и рассказал про реформу, отменившую букву и попутно исказившую имя богини. Потом он признался в краже свитка сокровниц Калигум, от чего Синсера сердито нахмурилась, добавил про отрывок, найденный Луденсой, и про подделанные хроники. В довершение он пересказал историю Люсеи о создании голова третьей бусины. Хотя он постарался не заострять внимание на моменте предательства, одного намека хватило, чтобы королева пришла в ярость. Вскочив, она ударила его копытом, так что Сергей отлетел в другой конец беседки.

— Ты! Смеешь обвинять моего предка! — сложно представить, что лошади умеют рычать, но сейчас в ее голосе отчетливо слышалось тигриное взрыкивание.

— Я только пересказываю слова Люсеи, — прохрипел он в ответ и закашлялся.

Пытаясь обуздать свой гнев, Синсера изо всех сил стиснула зубы и зажмурилась, от чего на ее мордочке вздулись мышцы. Постепенно эква успокоилась и с тревогой поглядела на Серого.

— Прости, — смущенно пробормотала она. — Я частенько бываю слишком несдержанна…

Сергей ощупал ребра — все было цело. По правде говоря, удар был не слишком сильным, просто он пришелся прямо по солнечному сплетению, поэтому оказался столь болезненным.

— Прости, — еще раз извинилась Синсера. — Эмм… если хочешь, ударь меня в ответ.

Серый подобрал подушку и метнул ее в голову эквы. Присев от неожиданности, королева возмущенно вскинула мордочку, но потом с облегчением усмехнулась.

— Ты — мерзавец! — заявила она. — Впрочем, давай вернемся к… пленнице.

— Давай вернемся, — согласился Сергей и шумно выдохнул воздух через нос. — Мне осталось рассказать совсем немного.