Проклятие Гавайев
Шрифт:
Я встал у штурвала, пока Капитан Стив разбирался с утлегарями.
– Ты что, окончательно выжил из своего долбанного ума? – проорал я со своего насеста на тунцовой башне. – Отвали от этих лесок! Иди поспи.
– Нет! – крикнул он. – Это рыболовецкая лодка! Мы ДОЛЖНЫ поймать рыбу.
На нем уже начало сказываться напряжение от длинной ночи. Глаза набухли, как тухлые яйца; он так тщательно пережевывал губы ночью, что теперь едва мог говорить. Пытаясь вскарабкаться на мостик, он потерял равновесие и рухнул на спину в каюту, где яростно забился в луже кровавой грязищи.
Зрелище не из приятных. С мостика мне открывался вид на палубу с капитаном и первым помощником, и оба выведены из строя. Один походил
Каша из человеческих модулей подо мной выглядела так, будто Король Камехамеха вернулся в Кону с очередной серией боевых действий и устроил на несчастных засаду. А мы – жертвы того же чудного высокомерия, что погубило гавайских воинов в период Великих Завоеваний. Мы угодили в жернова исступленного покорения – оказались в ненужном месте в ненужное время и, вероятно, за зря – и теперь плелись восвояси с залитой кровью палубой и нервами, сварившимися до состояния желе. Все, на что мы сейчас могли уповать – это на возвращение без эксцессов, радушный прием наших друзей и красотку на палубе. Тогда мы сможем отдохнуть и зализать раны. Я не мог бросить штурвал, в противном случае, лодку закружит, и винт запутается в лесках. Чтобы приманка не скрывалась из виду, приходилось поддерживать скорость в 1750 оборотов в минуту и двигаться, не сбиваясь с курса. Любое изменение скорости или направления грозило гибелью.
Если винт запутается в водорослях, придется канючить по радио, беспомощно раскачиваясь на волнах часов 8, пока спасательная лодка не явится нас отбуксировать.
Неприемлемо. Команда была не в том состоянии, чтобы сдюжить еще одни сутки в море. Я правил лодку ближе к берегу, слегка налегая на тормоз. Если прямая – самое короткое расстояние между двумя точками, рассудил я, то прямая на предельной скорости существенно сократит дистанцию.
Я все еще поздравлял себя с прорывом в высшей математике, когда был взбудоражен пронзительным воплем снизу. Я перегнулся через перила, чтобы увидеть, как коленопреклоненный Капитан Стив на корме в бешенстве указывает на бережно установленную приманку, записавшуюся в ВДВ и прыгающую в связи с этим над водой, как летучая рыба.
– Сбавь обороты! – кричал Стив. – Ты что, спятил?
Это я-то спятил, подумал я, едва не сбросив ему на башку бутылку пива. Заданный им курс завел бы нас далеко в море через марлиновые косяки. Ленивая параболическая петля прибавила бы нашей прогулочке два-три часа. Капитан Стив все еще был одержим идеей поимки рыбы. Глаза лихорадочно сверкали.
– Забудь, – заорал я, – шутки в сторону. Пора домой.
Лицо пиздострадальца говорило мне, что спорить бесполезно. В его мозгу не было пространства для мысли о возвращении в порт без рыбы; и мне казалось, он вот-вот махнет за борт с ножом в зубах, если сочтет, что оно того стоит. Помимо всего прочего, это была ЕГО лодка. Я не был готов взбунтоваться, поэтому дал по тормозам и сменил курс, чтобы его порадовать. Он вновь захлопотал над лесками и взялся за пиво. Я занял выгодное положение и какое-то время слушал радио, клюя носом по мере того, как солнце раскалялось. Периодически меня будили взрывы тарабарщины, издаваемой рацией:
– …вызываю Ципочку, ответьте!
Продолжительная пауза и треск сквернословия, а затем:
– Чертпобери, чертвозьми, да, чертпобери, да, это Ципочка. Вас слышу, каковы ваши координаты? Прием.
– Они не наши. Прием.
(Грубый ржач и еще большая ругань)
– Так вот, чертвозьми, там и оставайся, урод, и даже не приближайся ко мне.
– Что? Ципочка, повторите!
– Держись от меня подальше. У меня на борту две голые девицы.
(Пауза и треск)
– Каковы ваши координаты, Ципочка? Я сам голый. Давайте скооперируемся.
Балагур продолжал отмачивать еще какое-то время, а я крутанул штурвал, чтобы лодку не качало, и спустился за пивом. Капитан Стив прокрался в кабину и вырубился на морозильной камере. Я немного за ним понаблюдал, а, убедившись, что он действительно спит, вернулся на корму и смотал лески. Вид Эккермана по-прежнему отдавал мертвечиной. Казалось, он еле дышит, я перевернул его на другой бок и обмотал вокруг шеи ремень, чтоб засечь, если он вдруг начнет задыхаться.
Вслед за этим я поднялся на мостик и навел лодку четко на порт, ведя ее так близко к берегу, что почти читались дорожные знаки на шоссе. Я врубил радио, дабы заглушить шум движка, набрал скорость, и наша баржа уже парила параллельно морю, как занюханная моторка для прибрежных гонок. Ага, подумал я, мы ввели новый вид рыбалки – изнурить этих гадин, повышибать им мозги винтом, а потом развернуться и подобрать то, что останется.
Три часа спустя мы встали перед буем у порта и размотали лески, затем я долго выворачивал Эккерману ногу, пока не разбудил. Он забился, как аллигатор в западне.
– Тихий час кончился, – сказал я, – настал час труда. Мы дома.
Он сел и осмотрелся, потом медленно встал и дотянулся до бутылки рома в ящике для инструментов.
– Где капитан? – спросил он.
Я показал на Стива, все еще дрыхнущего на морозилке в считанных сантиметрах от перил. Эккерман дошел до него, дал ему подсрачник и жестоко выкинул за борт.
Капитан Стив озверело ухватился за рукоятку, но все равно упал в море. Он вырвался на поверхность, плюясь, но еще до конца не проснувшись, и отчаянно цепляясь за скользкую часть лодки.
Эккерман хотел было втащить его на борт острогой, но я его присмирил.
После того, как он достал из воды Капитана Стива, тот немного подулся в каюте и, наконец, принял штурвал. Он привел лодку в порт, угрюмо сидя на корточках на мостике и игнорируя взгляды улыбающихся канаков у дока с горючим.
Нас никто не встречал, но значения это уже не имело. Бойцы вернулись с Земли По, и им было что рассказать. Но только не в порту и не в таверне. Слишком уж зловещую байку мы принесли. Капитан Стив все еще торчал на мостике, пока мы с Эккерманом выгружали наше барахло и готовились свалить.
– Куда направляетесь, ребят? – окликнул капитан. – Не в «Хагго» ли?
Я пожал плечами, слишком изможденный, чтобы думать о том, куда податься, только бы подальше от моря. Я чувствовал себя так, словно взобрался на гору или подал заявление на вакансию ковбоя на ранчо.
Ощутить сушу под ногами, пить джин ночь напролет и бегать голышом. Но когда я обмолвился об этом Эккерману, он помотал головой.
– Нет. – сказал он. – У нас теперь одна дорога – в Город-Заповедник.
Жизнь на балконе
Пора было сваливать. Эккермановская затея дернуть в Город-Заповедник поначалу казалась привлекательной, но то, что предстало нашим глазам по возвращении с Южной Точки, нельзя было вылечить поездкой по побережью до какого-нибудь предрассудочного дряхлого храма, неподалеку от которого мы найдем или не найдем заповедник. Так, решил я, по боку это глупое туземное фуфло. Где телефон? Что нам надо, так это быстро связаться с "Алоха Эйрлайнз".
Эккерман согласился. Нас обоих ошеломил хаос, наблюдаемый нами из кабриолета, пока мы ехали. Тот же шторм, что едва не завалтузил нас до смерти в океане, прошлой ночью переместился на север и всыпал побережью Коны 4,5-метровыми волнами и слепящими муссонными дождями. Минуя Хонокохау, мы наблюдали брошенные машины и мопеды по всему Алии-Драйв, заваленному древесиной и шершавыми черными камнями. Громадные волны долетали до шоссе по исчезнувшему пляжу, и у нас заняло почти два часа, чтобы добраться до жилища, которое испытывало на себе нешуточный прибой.