Проклятие Гунорбохора
Шрифт:
— Подожди! За этим я и пришел к тебе! Помоги, Старый Иль! Это зелье… — Улнар взволнованно говорил, отшельник слушал. Старик стоял, опираясь на палку, кустистые брови сдвинулись, прикрывая глаза. Когда воин закончил, Иль сказал:
— Я не могу помочь тебе.
— Почему?!
— Я не колдун. Я не могу распутывать заклятья и снимать чары.
— Я думал, ты сможешь, — растерянно проговорил Улнар. — Я надеялся.
— Ты можешь надеяться и дальше, — сказал старик. — Пока ты жив, и в состоянии отличать дурное от хорошего, ты можешь многое изменить. Но времени у тебя
Пробраться в Гунорбохор?! Улнар застыл, как статуя. Он даже не знает, где находится эта земля! Но знают морроны, а у него есть пропуск Ош–Рагн…
И все равно — это безумие! Одному отправиться на край земли! Но разве есть еще какой-то выход? Старик не может помочь, значит, никто не сможет — кому поведать тайну, за которую легко лишиться головы?
Старый Иль повернулся и исчез, и воин понял: совет дан. Ему теперь решать.
Глава 4. Фаворит.
Сидя в мягком кресле на дворцовой террасе, одан Гурдана Орэн наблюдал за состязанием лучших воинов, устроенном в честь его свадьбы с Эланой.
Оданесса сидела по правую руку, без интереса и участия глядя, как во дворе цитадели сильнейшие воины Гурдана калечили друг друга.
Рядом с оданом стояли самые влиятельные эмоны Гурдана. Ближе всех — Эрлайн, владелец эмонгира Шедор и главный советник, начальник тысячи «преданных» Лайберн, начальник тайной службы Гретворн, старший казначей и дворцовый распорядитель. Чуть поодаль замерли с обнаженными мечами шесть дюжих стражей.
Прошла луна с тех пор, как Элану похитили, но, несмотря на все ухаживания, девушка не желала прощать похитителя. Орэн уверял ее в любви, осыпал дорогими подарками, говорил, что сделает все ради ее счастья… Элана потребовала вернуть ее отцу, на это последовал отказ, а за ним — ссора…
Элана догадывалась, что движет молодым властолюбцем. Не будь она заложницей его амбиций, она, быть может, с интересом бы следила за этой историей… Она видела достоинства одана и признавала их, но чувствовала: Орэн не любит ее и не полюбит никогда. Он чурается и страшится любви…
Он приходил к ней каждый день. Присылал подарки, устраивал пиры. Просил, требовал и угрожал.
Выходить из дворца ей не дозволялось. Повсюду стояла охрана. За каждым ее шагом следили. Орэн намекал: все это кончится, когда она выйдет за него замуж, но Элана молчала. Она была настолько же горда, насколько Орэн нетерпелив.
Тогда он пришел ночью. Силой сломив сопротивление, одан овладел ею в надежде, что после этого оданесса сдастся. Но ничего не изменилось! Та же холодность, презрительное высокомерие, словно перед ней не одан, а последний хешим!
На следующий день Элана потребовала встречи с фагиром. И не с простым, а с самим мастером Стиргом. Орэн не мог отказать ей, тем более, что Стирг ждал ее согласия, чтобы освятить брак.
Элана
— Орэн силой удерживает меня! Как фагиры допускают такое?
— Мы не можем воевать с оданами, — склонил голову старик. — Мы можем лишь советовать им.
— Так посоветуйте оставить меня в покое и вернуть домой!
— Это нужно тебе, но не нужно Арниру. Смирись, оданесса. Придет время, и ты поймешь, что все сделала правильно…
Старик не желал защищать ее. Последняя надежда рухнула. Весь мир был против нее!
В душе Орэн восхищался ее стойкостью, но политика требовала быстрейшего разрешения ситуации. Отец Эланы собирал силы и готовился к вторжению в Гурдан.
Не добившись согласия ни лаской, ни силой, ни покровительством Стирга, Орэн взял хитростью.
Служанки донесли, что Элана беременна — и в тот же день одан получил ее согласие. Выбор был прост: либо брак — и ребенок становится законным наследником Орэна, либо позор, а ребенок — незаконнорожденный ублюдок… Ей ничего не оставалось, как согласиться.
Радостный одан объявил о свадьбе. На следующий день в Гурдан явился посланник Далорна с требованием вернуть оданессу и выплатить контрибуцию за оскорбление, нанесенную одану Эванну, отцу Эланы.
Орэн ответил отказом. Бахвалясь перед посланником, одан заявил, что готов уплатить требуемую сумму в качестве приданого, если Эванн признает главенство Гурдана и станет его вассалом.
Элана знала, что отец не согласится. И не удивилась, узнав, что Гурдан готовится к войне. Отец любит ее, и слишком горд, чтобы бросить дочь и не ответить на вызов. Элана тоже любила отца, но видела, насколько силен Гурдан. Отказом от свадьбы она приведет отца к гибели. И было еще одно…
Получив согласие, сияющий Орэн не заметил, как уголки губ оданессы сдвинулись в мстительной усмешке. А если и заметил, ему и в голову бы не пришло то, что знала только она. Отцом ребенка был не одан, а Улнар, безвестный воин…
Это была ее месть! Изысканная месть. Все, что она могла позволить в своем положении. Элане хотелось крикнуть так, чтобы услышал все: ребенок, которого ты, Орэн, считаешь своим — не твой! Но крикнуть она не могла. Стиснув зубы, оданесса утешалась мыслью, что ее дитя станет наследником Гурдана, а ненавистный род Орэна прервется! Сейчас не время, но когда-нибудь она скажет одану правду! Лучше: на его смертном одре…
Едва состязание закончилось, Элана поспешила уйти. Орэн ее не удерживал. Его ждали дела. Одан обернулся к советнику:
— Ты договорился с ним, Эрлайн?
— Все будет сделано так, как угодно одану, — ответил Эрлайн, глядя на арену, где проворные слуги уносили поверженных воинов к лекарям.
— Посмотрим… Да, передай своему брату, что в честь своих заслуг он приглашен на мою свадьбу.
— Непременно, мой одан, — склонил голову советник.
— Однако, — с печалью сказал одан, — я думал, что лучшим воином станет кто-нибудь из «преданных». Но твой брат половине лучших воинов все кости переломал. Он великий боец. Почему я раньше не слышал о нем?