Проклятие изгнанных
Шрифт:
– И что?! – рявкнул на ухо Кабан, отчего Сурок вздрогнул.
– Давай «Скорую» вызовем?
– Что? – взревел Кабан и схватил Сурка окровавленной рукой за горло: – Сейчас тебе самому «Скорая» понадобится!
С этими словами он стал трясти его с такой силой, будто собирался вытряхнуть из него душу. У Сурка потемнело в глазах, но отчаяние придало ему силы.
– Отпусти, сука! – вцепился он в лицо Кабана.
От неожиданности Кабан разжал руки, и Сурок, обессиленно рухнув на колени, медленно завалился на бок.
– Ты чего? – держась за лицо, спросил Кабан.
– Извини, нервы.
– Хр-кха! – неожиданно кашлянул Лизун.
Сурок перевел на него взгляд и простонал:
– О, господи! – Потом повернулся к Кабану: – Сделай хоть что-нибудь!
Кабан бросился к Лизуну и, схватив лежащий рядом обломок кирпича, со всего размаха двинул им его в лоб. Но тот лишь сильнее подтянул к животу колени, резко распрямился и продолжил сипеть. Кабан совсем обезумел. Он размахнулся и двинул еще раз. На этот раз обломок угодил несчастному в переносицу, и брызги крови разлетелись в разные стороны.
– Господи! – встал на четвереньки Сурок и запрокинул голову вверх. – Да когда же ты сдохнешь?!
И тут же раздался облегченный вздох Кабана:
– Издох!
Немея от страха, Сурок посмотрел на Лизуна. Совсем за короткое время наркоман сильно изменился. Черты его лица будто бы стали четче, а сам он, и без того худой, стал словно невесомым. Бледная кожа на скулах казалась прозрачной, неестественно широкий нос посинел и выглядел неимоверно большим.
– Бери его за ноги! – приказал Кабан.
– Зачем? – ужаснулся Сурок.
– В лес надо отнести, – пояснил Кабан и затравленно оглянулся по сторонам: – Быстрее!
Сурок взял Лизуна за лодыжки и тут же отпустил. Он отчетливо почувствовал тепло через материал носков, и ему стало нехорошо.
Между тем Кабан взял Лизуна за плечи и потянул вверх:
– Ну!
Забыв обо всем на свете, Сурок снова схватил наркомана за ноги и последовал его примеру. Однако они подняли ноги и голову, но тело не хотело слезать с арматуры. Нанизанный, как на шампур, Лизун цеплялся за нее всеми жилами.
Кабан отпустил плечи Лизуна и перехватил его под руки:
– Еще раз!
Сурок потянул что есть силы. Кабан напрягся так, что лицо почернело, а на лбу и шее вздулись толстые, в палец толщиной, вены. Раздался страшный чавкающий звук, и им наконец удалось стянуть Лизуна.
– Фу! – выдохнул Сурок, когда они опустили труп рядом с окровавленным прутом.
– Надо же, – ударил по торчащей арматуре Кабан, – не мог чуть левее или справа упасть?
Сурок вдруг почувствовал, как немеют ноги, а кровь стынет в жилах. Он только сейчас со всей ясностью осознал, что стал убийцей.
– Нас поймают? – то ли спросил, то ли констатировал он, хватаясь за голову. – Какого черта? Кому теперь нужен этот металлолом?
– Какой металлолом? – наклонился к нему Кабан. – О чем ты?
– В шкатулке план дома, на котором обозначено, где спрятан клад, – глядя перед собой, пробормотал Сурок. – Там очень много всего…
– Так вон оно что! – торжественно протянул Кабан. – А я думал, чего ты так вцепился в этого наркомана?
– Извини, что сразу не сказал.
– Значит, так, – засуетился Кабан, – хватай его! Скоро стемнеет, а нам надо еще яму вырыть…
Сурок не сразу понял, что двигатель давно не работает, а машина стоит. В себя пришел, когда Кабан толкнул его в бок:
– Ты чего, уснул?
– А что? – встрепенулся Сурок и посмотрел вперед. Они стояли на улице, недалеко от его дома.
– Приехали! Что дальше?
– Что дальше? – эхом повторил Сурок, силясь вспомнить, что говорил ему по дороге Кабан. Он вроде все слышал, соглашался с ним, отвечал на вопросы, но сейчас, когда двигатель замолчал, из головы вылетели все мысли. Сурок помнил лишь, как, по очереди меняясь, они выкопали лопатой, которая оказалась в багажнике машины, достаточно глубокую яму, как свалили в нее труп и засыпали сверху землей. Потом спустились к небольшой речке и долго мылись. Там же распаковали автомобильную аптечку и перевязали Кабану рану. Майку пришлось выбросить. Благо в багажнике машины валялась камуфлированная армейская куртка, в ней он и доехал до Москвы.
– Я уже ничего не хочу, – одними губами проговорил Сурок, проклиная тот день, когда Лизун пришел к нему со шкатулкой.
– Что ты сказал? – слегка наклонился Кабан.
– Как думаешь, нас найдут?
– Если проболтаешься кому, то да. А так, – пожал плечами Кабан, – кто его искать будет? Сам сказал, наркоман. К тому же мать в больнице. Разве что подруга? – вопросительно уставился он на Сурка.
– Коме ничего, кроме дозы, не надо, – вздохнул Сурок. – Ты сейчас куда?
– Не знаю. Обратно ехать не хочу.
– Но и ко мне нельзя, – спохватился Сурок.
– Понимаю.
– Как думаешь, где может быть эта квартира?
– Не знаю, – пожал плечами Кабан. – Он ведь говорил, будто дома нашел?
– Ну да, – кивнул Сурок. – Только Кома в новостройке живет, а на схеме старый дом. Клад спрятан еще до революции.
– Послушай! – Забыв про рану, Кабан развернулся к нему всем телом и сморщился, однако тут же взял себя в руки: – А если он имел в виду не дом своей подружки, а тот, где сам вырос?
– Не может этого быть, – категорично покачал головой Сурок. – Я хорошо помню, Лизун сказал, будто среди старых вещей Кома нашла. Хотя постой, – неожиданно спохватился он, почувствовав, что Кабан, сам того не ведая, своим вопросом дал ему подсказку. – А ведь мать Лизуна живет в старинном доме!
– Погоди! – схватил Сурка за руку Кабан. – Ты вспомни, что он кричал!
– Что? – спросил одними губами Сурок и тут же ответил на свой вопрос: – В зоне сдохнет, или нельзя ему туда…
– Точно! – удовлетворенный ответом, кивнул Кабан. – Он кого-то сильно потрепал… Может, убил.