Проклятие орхидей
Шрифт:
Марина размышляла, почему «гений» не моется, а Дима пересказывал ей один из рассказов О. Генри.
Четвертой встречи не было. Они поговорили по телефону, и Марина поняла, что ее просто по-настоящему тошнит.
Дима долго пересказывал ей один из романов Лукьяненко, потом пустился в разговоры о вечном, о глупости женщин и о продажности людей.
И Марина не выдержала:
– Дим, но ведь все мы работаем и из-за денег тоже. Почти все. Деньгами могут не интересоваться только безумные или дети олигархов. Как ты не понимаешь? Деньги – это лекарства, это
Дима долго молчал, а потом выдал:
– Надо думать о спасении души, о творческом взлете, а не о материальных благах.
Марину прорвало:
– У тебя дети есть? Есть? Сын, говоришь? Десяти лет? Понятно. И что, кто его содержит? Кто покупает ему игрушки, кто будет оплачивать его образование? Да кто его просто кормит? Жена? Здорово. А ты, значит, занимаешься вечным? А чем, можно спросить? Где твои шедевры? Творческие взлеты, как ты говоришь, к чему привели? Ты сделал хоть что-то путное в своей жизни?
Марина едва сдержалась, чтобы не посоветовать Диме сначала вымыть шею и сменить брюки, а уж потом говорить о вечном.
Дима повесил трубку, напоследок сказав ей, что она обыкновенная меркантильная дура.
И Марина облегченно выдохнула, ее только смущало, что она не успела отдать гению три книги в рваном пакете, который тот сунул в руку при последней встрече.
Дружбы тоже не получилось, мужу ревновать было не к кому.
А Воронин так и не пришел. Стрелка на часах едва дернулась и застыла на цифре семь.
Семь утра. Марина поднялась со стула и пошла одеваться. Впереди был долгий рабочий день.
На улице ее настроение немного поднялось, может быть, так подействовала наступившая весна и великолепная погода, а может, просто утренний кофе наконец начал действовать.
Насколько Марина помнила, вычитав в каком-то умном журнале, кофеин возбуждает организм минут через сорок после его употребления. Или через тридцать. Или через два часа.
Марина шагнула в полупустую маршрутку и протянула мелочь за проезд. Водитель резко двинулся вперед, и ее хорошенько занесло в сторону.
Громко ойкнув, Марина повалилась на молодого мужчину кавказской национальности, сидевшего рядом.
– Простите, – пробормотала она, судорожно хватаясь рукой за соседнее кресло.
– Ничего, ничего, – улыбнулся кавказец и отвернулся к окну.
Марина наконец тоже опустилась на свое место и, еще раз мельком взглянув на мужчину, снова ударилась в воспоминания.
Вторым эпизодом в ее поиске «друга-любовника» стал Сережа. Марина умудрилась познакомиться в Интернете, на сайте знакомств, прямо на рабочем месте.
Иногда вечерами, когда все дебиты-кредиты были сведены, она задерживалась под каким-нибудь благовидным предлогом, а сама висела в чате.
Сергей оказался очень вежлив и мягко настойчив, полтора месяца ушло на виртуальное общение, еще две недели Марина взяла на раздумье, в течение которых Сергей писал ей крайне нежные письма. Потом они начали общаться по телефону, Марина звонила Сергею домой, и они говорили обо всем. Марина без утайки рассказала новому знакомому о том, что замужем, но добавила: «Мы совсем не понимаем друг друга». Сергей рассказал ей о себе, он детский врач, и этот факт сразу же поднял его рейтинг в глазах Марины пунктов на десять. Она почему-то считала, что детский врач не может быть плохим человеком. Еще спустя пару дней Марина дала ему номер своего сотового телефона. И Сергей стал регулярно скидывать милые, задорные эсэмэски. И вот они договорились о встрече.
Марина пришла точно в назначенное время, посчитав все эти заморочки с обязательным опозданием на десять минут, бабской дурью.
Сергей опоздал минут на пять. Еще издали, увидев невысокого, черного, как смоль, кавказца, Марина внутренне напряглась.
– Вы Марина? – Он подошел к ней.
– Я, – пискнула Марина, страшно разочаровавшись.
Она ни в коей мере не была нацисткой, но «лица кавказкой национальности» ее не прельщали, ну никак. Может быть, на ее мнение повлияли шаблонные стереотипы, так как большинство людей в ее городе знали кавказцев либо как торгашей на рынке, либо как бандитов все на том же рынке.
Марина начала выдумывать какой-нибудь благовидный предлог, чтобы поскорее уйти, и, пока она перебирала в голове всевозможные варианты, Сергей пригласил ее в открытое кафе.
– Пойдем, поговорим, – буркнул он на чистейшем русском языке. И хотя одет он был с налетом «горного» колорита: белая рубашка, кожаная жилетка, черные брюки и обязательные туфли с узкими носами, но смотрелся вполне прилично. Конечно, красивым его назвать было нельзя, даже на симпатичного он не тянул.
Марина еще раз тяжело вздохнула и попросила горячий кофе. От пива и вина она категорически отказалась.
А дальше начался цирк. Сергей сел напротив и первым делом заявил, что замужние женщины его не интересуют, как будто этих двух месяцев виртуального общения не было в помине. Далее следовала длинная лекция о нравах его родины, где замужние женщины не имеют права гулять, куда им вздумается, потом лекция о вреде разводов, далее следовала лекция о влиянии разводов на психику людей.
Марина чувствовала себя полной дурой и шлюхой, Сергей (если его, конечно, так звали) тоже это почувствовал и начал «закручивать гайки».
– Мне женщины вообще не нужны, – наконец договорился он, – я не умею любить, тем более женщин.
– Но ведь так жить нельзя, – пискнула Марина, отпивая отвратительный на вкус кофе из пластмассового стакана. Надо же было хоть чем-то занять свои руки, и тогда она нервно перемешала ложечкой горячее пойло. – А зачем ты меня пригласил на свидание? – рискнула спросить.
– Ну, мне стало тебя жалко, думал, может, ждет девушка, надеется на что-то, – протянул Сергей, закурив в сотый раз, так и не спросив на это разрешения у Марины.