Проклятие победителя
Шрифт:
Когда она вышла из своих комнат, у дверей ее ждала рабыня, которая с трудом удерживала тяжелый сундучок.
— Леди Кестрель, — сказала она. — Это прислал лорд Айрекс.
Кестрель взяла у нее посылку, но внезапно руки отказались ее слушаться. Она поняла, что находится внутри. Ее пальцы разжались, а сундучок упал, и его содержимое посыпалось на мраморный пол: золотые монеты покатились в разные стороны, звеня, как колокольчики.
Айрекс прислал ей откуп. Кестрель, не считая, знала, что в сундучке было пятьсот монет. Она вспомнила, как обыграла Айрекса в «Зуб и жало», и подумала, что у него есть все шансы однажды стать сильным игроком, раз он додумался запугать ее, прислав откуп до начала дуэли.
Кестрель стояла неподвижно, охваченная жгучим страхом. «Дыши, — приказала она себе. — Успокойся». Но по-прежнему не могла пошевелиться. Рабыня кинулась собирать монеты, к ней присоединилась вторая, и они вместе начали укладывать деньги обратно в сундук.
Кестрель сделала шаг, потом второй, третий и готова была побежать прочь от места, где рассыпалось золото, когда в панике вспомнила улыбку Айрекса, ямочки на его щеках и прикосновение к руке. Она увидела оружие на стенах, потом вспомнила, как он перевернул костяшку, как его сапоги топтали лужайку в поместье леди Фарис, как его каблуки смяли мягкий дерн. Она вспомнила его глаза, темные до черноты. Кестрель поняла, что нужно делать.
Она спустилась в библиотеку и написала два письма: одно для отца, другое для Джесс и Ронана, сложила их, запечатала, потом убрала перо и чернила. Она держала письма в руке, дожидаясь, пока воск окончательно застынет, когда услышала звук шагов в коридоре. Они приближались.
Арин вошел в библиотеку и закрыл за собой дверь.
— Не смей, — сказал он. — Не ходи на дуэль.
Вид Арина потряс ее. Она не сможет сосредоточиться, если он не замолчит и не перестанет так на нее смотреть.
— Ты мне не указ, — ответила она и сделала шаг к выходу.
Он преградил ей путь.
— Я знаю, что он тебе прислал. Откуп за твою смерть.
Сначала платье, теперь это!
— Арин, ты что, следишь за всем, что я отправляю и получаю? Это не твое дело.
Он схватил ее за плечи.
— Ты такая хрупкая!
Кестрель поняла, чего он добивается, и разозлилась. Как не стыдно ему попрекать ее физической слабостью — тем, что всегда отмечал отец, когда приходил посмотреть на ее тренировки.
— Отпусти.
— Заставь меня!
Она посмотрела ему в глаза, и это подействовало: он ослабил хватку.
— Кестрель, — сказал он чуть тише. — Меня сто раз секли. Порка и смерть — разные вещи.
— Я не умру.
— Пусть Айрекс меня накажет.
— Ты меня не слушаешь. — Она хотела сказать что-то еще, но вдруг заметила, что его руки по-прежнему лежат на ее плечах. Большие пальцы Арина касались ее ключиц.
Кестрель прерывисто вздохнула. Арин вздрогнул, словно очнувшись ото сна, и отстранился. Как он смеет! Кто дал ему право сбивать ее с толку! И это сейчас, когда ей особенно важно ясно мыслить!
А прошлым вечером казалось, что все очень просто.
— Тебе нельзя прикасаться ко мне, — сказала Кестрель.
В улыбке Арина сквозила горечь.
— Так, значит, мы больше не друзья?
Она не ответила.
— Вот и хорошо, — продолжил он. — В таком случае дуэль можно отменить.
— Ты не понимаешь.
— Чего? Ваших дурацких законов чести? Или того, что твой отец готов смириться со смертью дочери, но не потерпит, если она откажется от дуэли?
— Ты в меня совсем не веришь, раз не сомневаешься, что Айрекс победит.
Арин провел рукой по коротко остриженным волосам.
— А у меня, стало быть, чести нет?
Кестрель встретилась с ним взглядом и тотчас узнала выражение, которое увидела в его глазах. Точно так же он смотрел на нее, когда они играли в «Зуб и жало». Такое же выражение было на его лице, когда распорядитель торгов велел ему спеть на арене.
Упорство. Твердая решимость, холодная, как железо в морозный день. Кестрель поняла, что Арин намерен ей помешать. Возможно, он даже применит хитрость. Он может пойти к управляющему и рассказать ему все. Разумеется, раба тут же отправят к Айрексу для суда и наказания. Или Арин придумает еще какой-то план. В любом случае с ним будут проблемы.
— Ты прав, — сказала Кестрель.
Арин удивленно моргнул, потом уставился на нее, прищурившись.
— На самом деле, — продолжила она, — если бы ты дал мне возможность все объяснить, то уже знал бы, что я решила отказаться от дуэли.
— Неужели?
Она показала ему письма. То, что предназначалось генералу, лежало сверху. От нижнего был виден только краешек.
— Одно для моего отца с рассказом о произошедшем. Второе для Айрекса. С извинениями и предложением забрать высланные мне пятьсот золотых, когда ему будет удобно.
Арин по-прежнему смотрел на нее с недоверием.
— Разумеется, он заберет и тебя. Подозреваю, он будет сечь тебя до потери сознания и даже после этого не остановится. Когда ты очнешься, то, конечно, будешь очень рад, что я поступила по-твоему.
Арин лишь хмыкнул.
— Если не веришь, можешь сходить со мной в казармы и посмотреть, как я отдам письмо для отца и прикажу доставить его как можно скорее.
— Пожалуй, я так и сделаю. — Он открыл дверь библиотеки.
Они вместе вышли из дома и пересекли двор. Кестрель дрожала от холода. Она не решилась зайти в свою комнату за плащом, опасаясь, что Арин передумает.
Когда они дошли до казарм, Кестрель окинула взглядом шестерых солдат, которые оказались на месте. Она и не надеялась увидеть их всех здесь. Среди них был Ракс, которому она доверяла больше всего. Кестрель подошла к капитану. Арин остановился у нее за плечом.
— Доставьте это генералу как можно скорее. — Она вручила Раксу первое письмо. — А с этим пошлите гонца к Джесс и Ронану.
— Что? — начал Арин. — Стойте…
— И посадите этого раба под замок.
Кестрель отвернулась, чтобы не видеть, как это произойдет. Комната погрузилась в хаос. Началась потасовка, раздался крик, глухие удары кулаков.