Проклятие рукописи
Шрифт:
Убедившись в том, что его путешествие сюда было оправданным, он воспрял духом и решил передать этого колдуна трибуналу инквизиции Рима. Даже если придется применить силу, он это обязательно сделает. Его, правда, смущало и настораживало одно: почему Папа уделяет особое внимание этому чернокнижнику и действует против него тайно? Почему не мог прислать сюда инквизитора в сопровождении кондотьера и солдат? Ведь в этом случае никто не стал бы противиться аресту чернокнижника, как в том случае, если бы это попытался сделать он, тайный эмиссар Папы, с помощью местного епископа.
— В этих девяти книгах будет описана христианская магия — ибо она основывается на христианских молитвах, обращенных к Господу Богу и Деве Марии. Первая
— Сколько времени вам понадобилось, чтобы сочинить эту… рукопись? — Томмазо едва сдерживая себя от бурлящего внутри него гнева, особенно трудно ему было выговорить последнее слово — рукопись, не заменив его бранным словом, вертевшимся у него на языке.
— Я был бы счастлив, если бы мне удалось самому это написать. — Арджиенто растерялся и даже немного поник головой. — Но это значительно превосходит мои знания и силы. Я только выполняю свою миссию — дать рукописи свет.
— Кто же сочинил… ЭТО?! — Томмазо был весь внимание. — Он проживает здесь?
— Нет. Автор трактата о магии… — Арджиенто постучал по книге, лежащей на столе, и сделал паузу, усиливая эффект от своих последующих слов: — …Папа Римский!
Томмазо был так ошеломлен, что не сразу услышал громкий стук в дверь. В комнату вошла хозяйка дома, гордо неся поднос с тарелками, прикрытый белым полотном. Комната мгновенно наполнилась чудесными запахами, но даже они не смогли увести мысли Томмазо от услышанного, несмотря на то что последний раз он ел много часов тому назад. Томмазо, не задумываясь, что-то сказал женщине, и ему удалось очень быстро выпроводить ее из комнаты.
— Повтори — кто напасал эту магическую чушь?! — Томмазо уже не мог собой владеть, он встал, пронзая негодующим взглядом Арджиенто.
— Кто вы? — Арджиенто побледнел и непроизвольно попятился к стене, мысленно ругая себя за то что был так наивно доверчив с этим незнакомцем, который теперь внушал страх даже без оружия.
Томмазо молча вытащил висящий на шее серебряный медальон, скрывавшийся под табаром. Изображение собаки с горящим факелом в пасти [4] было хорошо знакомо Арджиенто, от него повеяло смертельной опасностью.
4
Знак доминиканского ордена, ведавшего инквизицией.
— Псы Господни… Вы — за мной? — произнес он с трудом выговаривая слова, чувствуя, что язык одеревенел.
— Да, я приехал за тобой, — подтвердил Томмазо и потребовал: — Повтори, что перед этим сказал!
— В двух словах этого не передать, — вздохнул Арджиенто и начал быстро говорить, стараясь убедить страшкого незнакомца в своей невиновности. — Я начну с давних времен. Более пятисот лет тому назад в Орильяке, в монастыре Святого Жерома, принял монашеский постриг юный Герберт. Он отличался огромной тягой к знаниям и умел задавать каверзные вопросы, порой ставившие настоятеля в тупик. Он много читал, как губка впитывал знания и был неудобен, даже раздражал невежественную монастырскую братию. Когда представился случай, он без раздумий покинул монастырь и отправился вместе с графом Борелем II в Испанию, где вскоре стал любимым учеником епископа Ато, известного своей ученостью. А еще ему довелось длительное время провести в Кордове —
— Этому монаху повезло, что в те времена не существовала святая инквизиция! — зловеще улыбнулся Томмазо.
— Тем не менее своей ученостью он вскоре привлек внимание Папы Иоанна XIII, который даже рекомендовал его императору Священной Римской империи Оттону I Великому, сделавшему того воспитателем своего сына, в дальнейшем императора Оттона II. Но должность воспитателя, пусть даже и будущего императора, была для него слишком незначительна, и через два года Герберт возвратился в государство франков, где возглавил церковную школу в Реймсе, а далее стал архиепископом Реймса, а затем Равенны. Он прославился многими изобретениями, и даже та система счисления, которой мы сейчас пользуемся, его усилиями пришла к нам от мавров вместо более громоздкой — римской.
— Своим рассказом ты утомил меня и до сих пор не ответил на вопрос! — разозлился Томмазо.
— В 999 году архиепископ Равенны становится Папой Сильвестром II. Этот манускрипт — учение Папы Сильвестра II о христианской магии, созданное им на основе знаний, почерпнутых из древних арабских манускриптов. Арбатель — дух ночи и сновидений, которого Папе удалось подчинить себе и с помощью магической печати привязать к своей рукописи! — Арджиенто почти кричал, находясь в крайнем возбуждении, затем немного успокоился. — Меня, монаха доминиканского монастыря в Риме, два года назад привлекли к работе в папской библиотеке, где я обнаружил эту старинную рукопись. Она меня увлекла, и я стал ее обсуждать со своими братьями в монастыре. К сожалению, как в древние времена, так и сейчас есть множество невежественных людей, которым за всем непонятным видится дьявол. Мной заинтересовался трибунал святой инквизиции, и я бежал, захватив с собой рукопись, понимая, что она может быть уничтожена.
Томмазо вспомнил мраморный барельеф на могиле Папы Сильвестра II в церкви Святого Иоанна на Латеранском холме, выбитые на нем стихи, начинающиеся загадочными словами: «ISTE LOCUS MUNDI SILVESTRI MEMBRA SEPULTI VENTURO DOMINO CONFERET AD SONITUM»! [5] По легенде, когда очередной Папа должен будет уйти в мир иной, из-под земли послышится стук костей, а надпись увлажнится слезами. Когда умирал от болезни Папа Павел II, Томмазо даже пришел ранним утром к могиле, желая проверить, насколько справедлива легенда. Стука костей мертвеца он не услышал, а надпись была влажной, но, может, то была выпавшая роса? В тот день, ближе к вечеру, Папа Павел II предстал перед Небесами.
5
«Здесь покоятся бренные члены Сильвестра, который встанет по звуку при приходе Господа».
Весьма загадочной личностью был Папа Сильвестр II, вступивший на святейший престол в 999 году, а число это некоторые истолковывали как перевернутое 666 — число зверя. Ходила даже легенда, что в молодости он продал душу дьяволу, поэтому избегал паломничества в Иерусалим, так как дьявол пообещал забрать его душу, если он там появится. Возможно, поэтому причиной его смерти стала обедня, отслуженная в церкви и посвященная святой Марии Иерусалимской, в народе называемая просто — «Иерусалим». После той службы ему внезапно стало очень плохо, и он понял, что умирает. Поскольку у него был договор с дьяволом, он попросил своих кардиналов разрезать его тело на куски и разбросать их по римским колодцам, надеясь, что бессмертную душу он как-нибудь отвоюет у Сатаны самостоятельно. Так говорит легенда, а как было на самом деле — уже никто не узнает.