Проклятие рукописи

Пономаренко Сергей Анатольевич

Несколько раз Даниил пытался завести разговор о том, каким образом гримуар мог послужить причиной смерти друзей, что за странные видения мучили его ночью, почему Савелий не верит его рассказу о волке, но старик уклонялся от ответов.

— Рассказать малое — значит, ничего не сказать. Сказать больше — значит, рассказать все, а на это потребуется много времени.

Однажды старик, вернувшись после посещения магазинчика в Старой Пуще, смеясь, рассказал, что Даниил поспособствовал поимке и изобличению «чупакабров». Оказывается, двое молодых людей, дети почтенных родителей, жителей этого села, ученики столичного колледжа, находясь здесь на летних каникулах, решили немного развлечься и заодно неплохо подзаработать. Вначале начали распускать слухи о чупакабре и для правдоподобия даже пожертвовали несколькими курами своих родителей — сцедили из них кровь, а тушки бросили во дворе. Затем перешли на живность соседей. Когда слухи вовсю забурлили по селу, провели основную операцию: усыпили и выкрали свинью, договорившись с товарищем, имевшим автомобиль. Неплохой финансовый результат вдохновил их продолжить начатое дело. Проводя в дневное время подготовительную работу — подкармливая и усыпляя хозяйских псов, — ночью они наряжались в кабаньи шкуры, вместо глаз использовали лампочки красного цвета, работающие от батареек. Увидев таких чудищ, никто бы в одиночку не решился с ними совладать. Появление на автомобиле Даниила поздним вечером насторожило сельчан, уже что-то подозревающих. В ту ночь «чупакабры» направились к Игнатовым, но паническое и шумное бегство Даниила разбудило жителей всех близлежащих домов, и они высыпали на улицу. А когда все скопом, то и черт не страшен — увидев чудищ, сельчане, похватав, что было под рукой, погнались за ними. Бежать в шкурах было неудобно, и скоро неудачливые воры были пойманы и понесли заслуженное наказание.

Когда Даниил стал собираться уезжать в город, старик закряхтел, заохал и попросил выслушать его.

— Я уже настолько стар, что не знаю, доживу ли до следующей весны. Мне смерть не страшна — я прожил долгую жизнь, одного боюсь: вдруг гримуар не в те руки попадет. Ты уже, исходя из своего печального опыта, понимаешь, к чему это может привести, но во сто крат хуже будет, если этот гримуар попадет в руки знающего человека — черного мага. Используя его, он может сотворить очень много зла. Я уже тебе говорил, что магом надо родиться. А в тебе я вижу достойного преемника, тебе это дано.

— Вы мне предлагаете стать колдуном и всю жизнь провести в этом лесу? — Даниил заулыбался. Такого абсурдного предложения от старика, казавшегося человеком мудрым и рассудительным, он не ожидал. — Вы научите меня варить колдовские зелья и сушить лягушек, а поздним вечером ко мне будут приходить женщины, прося сделать любовный приворот?

— Я не предлагаю тебе поселиться в этой хижине на всю жизнь, а только хочу дать знания магии. Привороты и колдовские зелья — это низшая ступень магии. Я же хочу тебя научить управлять духами — это более сложно и опасно, но ты сможешь. А после обучения ты волен будешь идти куда захочешь, и гримуар будет твой.

— Вы так просто хотите отдать мне этот древний манускрипт? — удивился Даниил.

— Когда я увижу, что ты готов к этому, гримуар будет твой, — твердо произнес старик. — Я хочу, чтобы ты стал моим преемником, так и я когда-то его получил. Не бойся — я тебя научу, как избежать судьбы твоих товарищей.

У Даниила перехватило дыхание, но не оттого, что ему предлагали стать колдуном, а от возможности получить во владение древний манускрипт. Его, историка, манила не волшебная сила гримуара, в которой он до сих пор сомневался, считая происшедшие события цепью невероятных совпадений, а историческая ценность книги. Ведь историку работы с такой древней рукописью хватит на долгие годы. Он понимал, что надо будет обновить знание латыни, чтобы самому заняться ее переводом.

Старик прервал его мысли, улетевшие в дальние дали:

— Я хочу тебе рассказать, как гримуар попал ко мне и к чему все это привело.

— Да, мне это очень интересно, — загорелся Даниил и предположил: — Наверное, у вас в роду были маги и вы получили его по наследству?

— Нет. В то время я был совсем молодым человеком. Закончив Московский университет, я стал работать лаборантом в секретной лаборатории. Мои знания были весьма посредственны, и в лабораторию я попал потому, что со времен учебы был секретным сотрудником ГПУ НКВД. Моим заданием было составлять ежедневные письменные отчеты-донесения на сотрудников, работающих в лаборатории, и не дай Бог просмотреть среди них затаившегося врага! Шел 1937 год.

Лаборатория была непростая — в ней изучались, как их сейчас называют, паранормальные явления и возможность воздействовать посредством них на человека, подавлять его волю. В лабораторию со всех концов Советского Союза присылали выявленных шаманов, колдунов, знахарей-провидцев и других магов. Я же, закончивший школу и университет в то время, когда по всей стране проводилась активная борьба с религиозными пережитками, всегда заявлял, что не верю ни в Бога, ни в черта, хотя при необходимости поминал и того и другого, в зависимости от ситуации.

* * *

— Савелий! Где вас нечистая носит?! — раздраженно встретил меня как-то раз Иван Дементьевич, хотя я отсутствовал, выполняя его поручение.

По опыту я знал, что подобное настроение у моего непосредственного начальника возникает, когда что-то не клеится в работе, и лучше всего промолчать, не пытаться что-либо доказывать и, не дай Бог, перечить ему. Я недолюбливал этого полноватого мужчину, вечно в мятом, в жирных пятнах, парусиновом костюме. Но как я мог к нему относиться, зная, что он враг и его время сочтено? Такую установку я получил от своего настоящего начальника — лейтенанта НКВД Григорьева. Я знал: в лаборатории свила гнездо банда шпионов и вредителей, и я должен собрать как можно больше информации об их деятельности, и от результатов моей работы будет зависеть, как скоро меня зачислят в штат ГПУ.

— Что-то надо сделать, Иван Дементьевич? — Я склонил голову, чтобы он не заметил недоброго блеска в моих глазах. Как это ужасно, когда тобой помыкает враг и ты ничем не можешь ему ответить!

— Надо все время что-то делать, а не ожидать с нетерпением, когда рабочее время закончится. Учитывая ваше умение и желание, мы с вами не сработаемся. Еще немного, и по поводу ваших деловых качеств я буду говорить с начальником лаборатории. — Тут он повысил голос и добавил, чтобы совсем добить меня: — Я поражаюсь! Неужели на должность лаборанта нельзя было найти кого-нибудь пошустрее и потолковее?

— Я буду стараться, Иван Дементьевич, — испуганно произнес я, а внутри у меня все клокотало от гнева. — Дайте мне возможность исправиться.

— Хорошо, поверю вам. А пока садитесь за печатную машинку, а я вам продиктую результаты последнего эксперимента, будь он неладен! — в сердцах высказался Иван Дементьевич. — Вы что, по-прежнему печатаете одним пальцем? Никак не можете выучить на память клавиатуру?! Мои нервы этого не выдержат — вот мои записи, разбирайте сами, если что — спрашивайте! А после работы зайдите к Михаилу Соломоновичу, что-то он уж слишком расхворался. Вы знаете, где он живет?

— Да, конечно. — Я кивнул, а сам подумал: «Не только, где он, но и где ты живешь, знаю прекрасно!»

О том, что надо навестить Михаила Соломоновича, я вспомнил поздним вечером, закончив разбирать каракули Ивана Дементьевича и печатать отчет. Крайне уставший, я без особого желания отправился выполнять поручение, не ожидая, что в результате изменится вся моя жизнь.

Михаил Соломонович жил в районе Пресни, почти на самой окраине, в четырехэтажном сером неприглядном доме. Я знал, что он занимал квартиру в полуподвале, и, подойдя к дому, не пошел сразу к нему, а попытался заглянуть внутрь через окошко, расположенное в приямке. Хотя оно было затянуто плотной черной материей, мне повезло: на подоконнике стоял цветок в горшке, и он не дал закрыть окно полностью. Через эту щель я увидел сидящего за столом Михаила Соломоновича, бодро уминающего щи из миски.