Проклятие старого ювелира
Шрифт:
– Так побеседовать с ней, и все дела, – предложил молчавший до того Лукьянов.
– Ты думаешь, что говоришь? – вскинулся Ягунин. – И так еще неясно, что с нами будет, а кроме того, мы иностранную гражданку допросу подвергнем. Представь, что она устроит! Нас не то что из милиции, из Москвы выставят. Это русских за границей можно запросто арестовать или допросить, а тут – шиш! Тем более она еврейка. Враз антисемитами станем.
– А как ее зовут? – спросила Нина.
– Сарра, – ответил Ягунин. – Родина Сарра Измайловна. Она моложе Родина на восемь лет. Твоего возраста примерно, – посмотрел он на Нину. – Почему расстались, неизвестно. На опознании держалась спокойно, даже сказала, что не зря, оказывается, приехала. Тут у Родина магазин есть, вроде охотничьего, вот она и получит его. Пока наши юристы провозятся, она увезет кругленькую сумму. Дама остановилась на даче, которая, кстати, записана на нее. Сдавала она ее своим знакомым, а сейчас сама поживет.
– Вот за ней и надо приглядывать, – сказал Федоров. – Он на нее…
– А вот это уж хренушки, – недовольно перебил его майор, – нельзя этого делать. И так неприятностей сверх нормы. Даже не думайте об этом.
– Тоже верно, – неохотно согласился Федоров. – Нам еще только этого сейчас не хватало.
– Хорошо, – сказала по телефону черноволосая молодая женщина. – Так и сделаю. Я привезла Ленчика, он по тебе очень соскучился. – Повернувшись, она позвала: – Леня, иди с папой поговори.
– Все потом, – негромко возразил мужчина. – Ждите меня. Дня через три я позвоню и скажу, что делать. Поцелуй за меня Леньку.
– Пристегните ремни, – раздался приятный женский голос. – И до набора высоты не вставать.
Глеб взглянул в проход между рядами кресел и нахмурился.
«Где-то я эту харю видел», – подумал он, увидев сидящего через проход от него рослого бритоголового парня.
– Вот сука! – процедил сидевший сзади бритоголового Геракл.
– Ты чё? – покосился на него парень со шрамом на лбу.
– Это Баркас, – наклонившись к нему, прошептал Геракл. – Тот, которого Тибетец заказывал. Он парней Вареника сделал.
– В Хабаровске разберемся, – усмехнулся парень.
– Зачем вызывал? – спросил Соболев вошедшего в кабинет Алимова.
– Дайте бумагу, – устало проговорил Алимов, – и ручку. И, если можно, кофе. – Он вздохнул.
– Запросто, – кивком отпустив конвоира, улыбнулся Соболев. – У меня с собой всегда есть. – Он достал из сумки термос и три бутерброда, открыл термос, налил в стакан кофе. – Сахар клади сам.
Алимов подвинул к себе бумагу и ручку.
– Закурить можно? – спросил он.
– Конечно. – Следователь положил перед ним пачку «ЛМ» и зажигалку.
Алимов сразу закурил.
– Как я понял, – сказал Соболев, – вы решили дать показания?
– Да. Меня ночью пытались убить, отравить, – уточнил Алимов. – Дали воды, а я пить не хотел и оставил. Задремал и слышу, что коридорный за дверью кому-то говорит – готов. И… Не получается у меня. Вот читайте. – Он достал из заднего кармана брюк сложенный листок и протянул Соболеву.
Тот прочитал: «Если хоть слово вякнешь, сдохнешь». Буквы были вырезаны из газеты. Соболев покачал головой.
– Неласково они с тобой, – пробормотал он. – Давай пей кофе, ешь бутерброд.
– А мне зачтется явка с повинной? – взяв стакан, спросил Алимов.
– Конечно, это надо было сделать раньше, но и сейчас не поздно. Кто за этим стоит?
– Я все напишу.
– А насчет отравленной воды наврал?
– Я вообще не пью воду, которую дают, боюсь. Меня обещали вытащить. Сразу после задержания записки одна за одной в камеру шли… – Алимов вымученно улыбнулся. – А потом пугать стали, что семью перебьют. У меня две таких сохранились. – Он положил на стол листки. – Сумел пронести. А теперь вот это, – кивнул он на последнюю. – Да и свидетели стали показания против меня давать. Я ведь всего лишь курьер. Молчал потому, что меня обещали сразу вытащить, а потом вроде и свидетели начали отказываться, да и за жену с сыном страшно было. И постоянный страх, что вот-вот убьют. К тому же никто из адвокатов мое дело не взял. А те, кого дают, мелочь и неудачники. Когда эту записку получил, решил – пора говорить. Надеюсь, вы защитите мою семью? – взглянул он на Соболева.
– Я сделаю для этого все, – кивнул тот. – У нас нет закона о защите свидетелей, но я постараюсь, чтобы с твоей семьей ничего плохого не случилось.
– Если увидишь, – тихо сказала Роботу Кристина, – что вслед за нами идет кто-то еще, тогда…
– Может, мне сразу с вами пойти?
– Делай, как я говорю.
– Если кто-то пойдет за нами, – остановив машину, сказала Вера, – стреляй.
– Ясно, – кивнул рослый молодой мужчина.
Вера вышла из машины. Закрыв дверцу, посмотрела на часы и неторопливо пошла по тротуару вправо. За ней метрах в пяти двигалась Кристина с кейсом.
«Значит, деньги привезла», – обрадовалась Вера.
– Что?! – Хамелеон вскочил.
– Гарик начал давать показания, – услышал он нервный мужской голос. – Вызвал следователя и что-то пишет.
– Вот и все, – опустившись в кресло, прошептал Хамелеон. – Кончилась музыка, а вместе с ней и танцы.
– Что? – не понял абонент.
– Да так… В общем, мой тебе совет: уходи, пока до тебя не добрались.
– Но обо мне знаешь только ты, – возразил абонент.
– Повторяю, уходи. Это все, что я могу для тебя сделать. – Хамелеон отключил телефон.
Опустив голову, он несколько секунд посидел молча, потом стал быстро набирать номер на сотовом.
– Все, – положив телефонную трубку, обреченно проговорил Панкин, – Алимов раскололся. Надо ноги делать. – Встав, он подошел к стенке. Открыв секцию для постельного белья, вытащил из-под простыней пакет с долларами и пистолет. Потом снова сунул руку под кипу простыней. Достал «ТТ» и две обоймы.
– И куда двинем? – спросил Логинов.
– Главное – из Хабаровска уйти. Мы успеем. Пока возьмут тех, кто о нас знает, пока…
– О нас знал Фролкин и знает Хамелеон. А больше никто.
– Это ты так думаешь, – вздохнул Панкин. – Не забывай про Палача, Илину, Быка, с которым мы вместе…
– Ясно, – не дал договорить ему Логинов. – Значит, уходим. Но мне надо бабки забрать и еще кое-что.
– Время пока есть, успеешь. По крайней мере дня три у нас еще точно имеются.
– Вот мы и встретились, – усмехнулась стоявшая у двери Вера.
– И зачем ты меня вызвала? – войдя, спросила Кристина.
– Ты деньги принесла?