Проклятие Вальгелля. Хроники времен Основания
Шрифт:
Гвендолен упрямо мотнула головой, не отрываясь глядя на помост. На нем силы Провидения по очереди торжественно изобличали всех тайных и явных врагов Круахана. Слабый и незначительный король — видимо, имелся в виду Дунгинн, сын Вальгелля, — признавал величие воинов Провидения и склонялся перед ними, добровольно передавая власть.
— На самом деле его очень изящно отравили, — спокойно прокомментировал Логан. — Правда, не до конца, а так, чтобы он еще три года умирал в своем поместье. Сила Провидения воистину безгранична.
—
— У бедняги Дунгинна было только два хорошо заметных умения — пить таширский коньяк и играть на флейте. У меня полезных талантов гораздо больше.
— Ну да, — фыркнула Гвендолен. Возникновение внутреннего голоса вовсе не способствовало хорошему настроению. — От твоей игры на флейте неподготовленный человек может повредиться рассудком.
— Что еще раз доказывает разницу в наших судьбах с последним королем Круахана.
"А ты уверена, что он не мог приехать? По-моему, его просто не отпускали".
"А ты уверен, что это твое дело?"
Толпа разразилась восторженными воплями, качнувшись к помосту и воздевая руки. Соседи начали подозрительно коситься на стоящую неподвижно Гвендолен с ее телохранителями, но пока их спасали явные признаки чужеземного происхождения.
— Давайте ускребемся отсюда, — голос Дагадда был с трудом различим в общем шуме. Чтобы быть услышанным, он положил руки на плечи Логану и Гвендолен, приближая их к себе, и Гвен показалось, будто ее придавило небольшой скалой. — Меня уже заворачивает.
— Разве ты как следует насладился этим великолепным зрелищем? — прокричал в ответ Логан. — Чтобы по-настоящему проникнуться величием Провидения, его надо досмотреть до конца.
— Мы с Дагди им прониклись от пяток до макушки, — в свою очередь выкрикнула Гвендолен. — А ты можешь оставаться, если величие Провидения еще не лезет у тебя из ушей.
"Понятно, что его жена не пришла в восторг, когда ей аккуратно поведали о странных отношениях мужа с крылатой девушкой. Но он сам должен был сделать свой выбор".
"Он и сделал. Прекрати, Луйг. я не пойму, чего ты добиваешься? Снова поссориться со мной?"
"А при чем тут Луйг, дева из рода Антарей? Я думал, ты гораздо внимательнее"
Гвендолен вздрогнула и посмотрела направо. Среди раскачивающейся и что-то выкрикивающей толпы спокойно стоял Алларий Таширский, прижавшись щекой к приподнятому плечу, отчего казалось, что его огромные темные глаза смотрят искоса и чуть хитро.
"Странно надеяться, будто всегда и везде будешь узнан, — Гвендолен не знала, как на самом деле звучит ее внутренний голос, но постаралась прибавить в него побольше язвительности, — коли манеру свою говорить изменил так внезапно".
— Браво! Вот чего мне все время не хватало в Круахане — это такого собеседника, как ты.
Алларий раздвинул губы в широкой улыбке, но как всегда, на его лице мало что было заметно, кроме носа, похожего на хищный клюв, и горящих глаз. Спутанные
— Вы все тоже очень изменились, дева из рода Антарей. Я бы, конечно, узнал вас в любом обличье, но увидеть на тебе плащ Великого Магистра — это слишком большое потрясение даже для меня.
— Не меньшее, чем для нас увидеть Хранителя Чаши прислужником Провидения! — резко произнес Логан рядом с ухом Гвендолен, и она невольно отодвинулась, потому что его голос был похож на свист кнута.
— Ты станешь притворяться, Магистр Логан, что не знал этого, хотя тебе открыто все, что случается в этом мире, стоит только как следует поискать? И ты все время забываешь, что я уже бывший Хранитель Чаши.
— Хранителями остаются всегда.
— Хранителями оставались всегда, — педантично поправил Алларий, — те мои неудачливые предшественники, которые передавали свою миссию вместе с жизнью. Но мне повезло гораздо больше — я нашел вас. И теперь имею полное право делать то, что мне хочется, и о чем я всегда мечтал. Как вам мое представление? Такого успеха я не имел даже в Эбре, когда сочинял истории про падающий с неба огненный дождь.
Странное было зрелище — один человек, не двигаясь, стоял в нескольких шагах от троих среди прыгающей, кричащей и размахивающей руками толпы, но в их сторону никто даже не повернулся.
— Подчинять себе чужие слезы, смех и страх — это у тебя и в Эбре хорошо получалось. — Гвендолен пожала плечами. Она быстро привыкла к тому, что губами шевелить вовсе не обязательно, тем более — кто услышит ее голос в таком шуме? — С годами ты просто совершенствуешься, вот и все.
— Разве что души, над которыми ты получаешь власть, чересчур примитивны. Тебя это не смущает?
— Мне они больше по нраву, чем десятки вечно находящихся в раздумье. угрюмых умников, собирающихся в вашей Эмайне. Которые сомневаются даже в собственном существовании и которым каждый день надо что-то доказывать. Ты думаешь, я не мог основать Орден? Я просто не захотел.
— А у тебя нет ни в чем сомнений? Например, в величии Провидения, которое ты каждый день прославляешь?
— У меня нет ни малейшего сомнения, — со спокойной нежностью произнес Алларий. — Ни малейшего сомнения в полном отсутствии всякого величия. Но разве это мешает? Я получаю, что хочу.
— И тебя не смущает, что они приказывают тебе? Что ты можешь показать в своем представлении только то, что тебе велят?
— Вопрос в первую очередь заключается в том, КАК показать, — Алларий тонко улыбнулся. — А когда меня в чем-то ограничивают — что же, мне становится только интереснее. Но ты прав, Магистр Логан, когда-нибудь мне это наскучит. Поэтому я несказанно рад нашей встрече — вы ведь пришли сделать мне какое-нибудь очень любопытное предложение. Не правда ли?