Проклятие виселицы
Шрифт:
Он отвернулся и снова направился вперёд, но не пройдя и пары шагов ощутил, как под его руку скользнула маленькая рука. Гнев постепенно рассеивался. Он придвинул Элену к себе, и они пошли дальше, на этот раз помедленнее.
Неожиданно Раф почувствовал радость от того, что она рядом, впервые ощутив тепло прижавшегося к нему маленького тела, движение тонких рёбер — кости казались такими хрупкими, что могут сломаться под пальцами. В ледяном воздухе он видел её дыхание, как облачко белого тумана. Во всём мире сейчас не спали только они, единственный крошечный огонёк, плывущий в океане
Глядя на покрытую капюшоном голову Элены, Раф, словно отец или любовник, испытывал непреодолимое желание защитить её, такую маленькую и невинную. Но он ей не любовник и не отец, а она далеко не безгрешна. Он не навязывался ей, как сделал бы на его месте любой другой. Он хранил её безупречную чистоту, хотя ему нелегко было контролировать себя, когда она постоянно, день и ночь, находилась с ним под одной крышей. Он не коснулся Элены, но она запятнала себя сама. Раф говорил себе, что глупо воображать, будто она никогда не была с мужчиной, однако чувствовал себя как ребёнок, который собирался насладиться сбережёнными засахаренными фруктами, и тут кто-то другой выхватил их из его руки и сожрал.
— Когда? — Он произнёс вопрос с такой яростью, что Элена подпрыгнула от неожиданности и чуть не упала снова.
Раф поймал её и продолжил, стараясь контролировать голос.
— Когда ты забеременела?
— Я... я не знаю.
— Не лги мне! Ты же была девственницей, когда пришла к леди Анне, ты сама так сказала. Значит, это случилось после того, как ты стала работать в поместье и начала удирать в амбар. Сколько же ты ждала — несколько дней или, может, недель? Ты была только с Атеном или с целой оравой потных крестьян?
Он сам заставил Элену назвать леди Анне имя возлюбленного, но сейчас чуть не задохнулся от злости, произнося его.
Она остановилась и удивлением посмотрела на Рафа, словно не могла поверить, что кто-то мог так о ней думать.
— Только с Атеном... Я никогда не была с другим и никогда не буду... даже если Атен меня больше не захочет. Я люблю его больше всего на свете и рада носить его сына, что бы ни думали Хильда или леди Анна. Я хочу этого ребёнка, слышите, хочу! Потому что это его ребёнок!
Элена отвернулась, но Раф слышал слёзы в её голосе — слёзы негодования и злости, но не раскаяния. Дальше они шли молча. Элена изо всех сил старалась успевать за мастером Рафаэлем, но не просила замедлить шаг. Она так устала от событий этой ночи, что толком не понимала, что чувствует, покидая поместье, горечь или облегчение. Теперь она каждый день будет с Атеном, каждую ночь засыпать в его объятиях — как она мечтала. Элена на собиралась возвращаться в материнский дом. Теперь, когда она носит ребёнка Атена, она его жена — по крайней мере, в глазах соседей. Жена должна быть в доме мужа, заботиться о нём и его родне. Элене стало не по себе при мысли оказаться на побегушках у Джоан, матери Атена, которая вечно всем недовольна, так что Хильда по сравнению с ней просто добрая фея. Но
Она взглянула на мастера Рафаэля. Отвернувшись от девушки, он пристально смотрел вперёд, на тёмную дорогу. Элена ясно ощущала его гнев и не могла понять, отчего он так зол на неё. Не в силах этого постичь, она попыталась убедить себя, что его плохое настроение не имеет отношения к ней. Как сказала леди Анна, после того как поместье захватил Осборн, у них хватает других забот помимо судьбы какой-то деревенской девушки.
Она так беспокоилась из-за Атена и потом, когда её поймала Хильда, что вечернее происшествие в спальне леди Анны совсем вылетело у неё из головы. Теперь, с лёгким чувством вины, Элена поняла — следовало сказать леди Анне о том, что она слышала. Она мало что поняла в этом разговоре, за исключением того, что те люди, кем бы они ни были, помогали врагам короля.
Жители Гастмира безжалостно высмеивали своих лордов и правителей за их спиной. Они всегда старались обойти закон повсюду, где только могли — прятали поросёнка, а то и пару, или несколько кур, чтобы не платить с них десятину, крали овечью шерсть при стрижке, пока она не попала в амбар поместья. Одурачить хозяев, да так, чтобы не поймали — что-то вроде игры. Но измена — это совсем не игра. Она влекла за собой пытки и верную смерть в этом мире и вечное проклятие в мире ином, ведь даже Христос не простит тех, кто восстаёт против короля, назначенного самим Богом.
Элене казалось заслуженным такое суровое наказание — хотя она, как и все жители Англии, не понимала причины раздоров между Англией и Францией, но слышала разговоры о готовящемся вторжении ненавистных французов, которые станут жечь деревни, насиловать женщин и убивать детей. А каждый англичанин, помогающий французам, такой же негодяй, как и они.
Элена взглянула на каменный профиль Рафаэля и с трудом проглотила комок в горле.
— Мастер Рафаэль, — прошептала она.
Он не подал вида, что слышал, и она немного повысила голос.
— Этим вечером в спальне леди Анны я услышала разговор двух мужчин. Её там не было, а я пошла, чтобы взять... Я думала, комната пуста. И услышала голоса внутри. Я не собиралась подслушивать.
Обернувшись, Раф хмуро взглянул на девушку.
— В спальне леди Анны? Они хотели что-то оттуда украсть? Если в поместье появились чужие, надо было сразу мне сказать.
— Нет, — заторопилась Элена. — Это были не воры. По крайней мере, я так подумала. Они просто разговаривали. Но... он говорили про корабль, французский корабль... он идёт сюда и доставит людей...
Мастер Рафаэль резко остановился и обернулся к ней.
— Ты уверена? Расскажи мне всё. В точности всё, что слышала.
Элена рассказала всё, что смогла припомнить из услышанного разговора. Она знала, её свидетельство неточно, и Рафаэлю пришлось не раз подсказывать ей, чтобы услышать всю историю, но всё же ей удалось вспомнить все имена, которые называли те люди. На это у Элены всегда была хорошая память.
Наконец, Рафаэль спросил:
— А ты смогла бы узнать тех людей?
Элена покачала головой.