Проклятие зеленоглазое, или Тьма ее побери!
Шрифт:
– Перед свадьбой Элси вступила в род тэль Меер и получила местное имя взамен того, что носила в Керракте. Я тому поспособствовал по просьбе короля… Жаль, я был слишком занят своими проблемами, чтобы отговорить его от этой глупости.
– Заняты?
– Порой я смотрю не туда. И думаю только о себе, – Даннтиэль потемнел, сливаясь с лесным мраком. – Король был так одурманен любовью, что был на все готов, лишь бы присвоить девушку себе. И теперь последствия его сумасшествия лежат на плечах всего Эррена.
***
К моменту, когда вояжер прикатился
Я успела пожалеть, что так стремительно покинула приятный праздник, толком не насладившись шедеврами кулинарии. И почти не пообщавшись со «старым приятелем» своего – прости, Имира, – «жениха». Но, похоже, чете Кольтов тоже сегодня было не до гостей. Без оглядки на приличия и правила они наслаждались друг другом.
– Раз уж торжество так быстро завершилось, я вернусь к работе, – сообщил Рэдхэйвен, подводя меня к ближайшей академической лестнице. – Мне осталась всего одна дверь, Эйвелин. А потом…
Он опалил меня жгучим взглядом, и жар подступил к горлу. Словно там, именно за этой дверью, скрывались те самые «разнообразные смыслы», в которых меня мастеру угодно.
Глава 34
Глава 34
Даннтиэль
***
Темная грязная нить, так неумело вплетенная в проклятие, снова выскользнула из пальцев. Данн поморщился и стиснул зубы: не отвлекаться!
День был насыщен изматывающими событиями, и он терял концентрацию. Но все пересиливало желание покончить с этим сегодня. Здесь и сейчас. А потом можно и отдохнуть… В очень приятной и очень зеленоглазой компании.
Тяжелая мысль ускользала вместе с нитью. Что-то во всем этом не сходилось. Не только энергетические потоки в до безобразия неумелом плетении… Вообще все. Данн не узнавал почерк наставника. А ведь они столько лет вместе плели темные кружева, а потом учились их аккуратно разбивать, не создавая разломов и разрывов в материи.
Если предыдущие проклятия хоть сколько-нибудь походили на профессиональные, то конкретно это было поделкой первокурсника, не иначе. И еще нелепая нить, намотанная поверх второпях…
Ошибка на ошибке! Найджел прав: старик сильно сдал. И разумом тоже. Эйви сразу это заметила и пыталась обратить его внимание. Но Данн, как обычно, смотрел не туда.
А как можно еще куда-то смотреть, когда в поле зрения оказывается припухшая нижняя губа, всем своим видом требующая поцелуев? Жадных, изматывающих, беспощадных. По несчастью ей досталась уж очень упрямая хозяйка, никаких «гхарров» до сладкого рта не допускающая.
Дикая вирра. Держаться рядом с ней становилось все труднее. Стоило девчонке расчертить лоб обиженной морщиной и рассказать, как сильно она «не ревнует», что-то раскрошилось внутри. Обернулось пылью. Возможно, тот самый крепкий забор, воздвигнутый в минуты отчаяния в Аквелуке, за который он обещал не переступать.
Эй-ве-лин… Какая же заноза. Зараза. Исчадие. Те семь мучительных ночей были издевательством чистой воды! Да и недавние две – ничем не лучше.
Он снова пил ее тьму. Снова пьянел и наполнялся безумием, задерживаясь губами на нежной шее дольше положенного… Слушал, как трепещет упертое сердечко. Замирая, ловил тихие стоны, прикрытые смущенным покашливанием.
Чувствовал, как в хрупком теле бьется сильный, только пробудившийся темный дар. Ее необузданная сила, так похожая на его собственную, гармоничной мелодией разливалась внутри девчонки. Пьянила, будоражила… Что это, как не дар богов?
Данн усмехнулся. Уж кто-кто, а он точно знал, что дары богов идут рука об руку с проклятиями.
Сам не понял, когда стал так зависим от ее улыбки. От дерзкого языка. Не узнавал себя, наворачивая круги вокруг сахарной добычи. Терпеливо дожидаясь, пока она сама сдастся ему на милость. Примет как данность, что принадлежит ему. Сама захочет принадлежать.
Маленькая язвительная гордячка… как мать. Он навел справки об отважной исследовательнице из Хитаны. Эйвелин могла быть такой же. Дерзкой, храброй, нарушающей правила, создающей свои законы… Сама заперла себя в коконе из скуки и предсказуемости. Испугалась жить по-настоящему. Одним днем.
Он и сам в свое время испугался. Спрятался от неприглядной правды, хотя то и дело пытался доказать себе, что и без природного дара способен на многое.
Черная нить разорвалась прямо в пальцах, и Даннтиэль огласил коридор заковыристой бранью. Доигрался!
Кружево сомнительного плетения осыпалось на пол, розоватая дымка ударила в лицо. Что-то новое и весьма неожиданное: дети изнанки не носили конфетных оттенков.
Данн закашлялся, выгоняя щекотную гадость из ноздрей. Смахнул с двери ошметки чар и вгляделся в рисунок «на дне колодца».
– Только не… – изумленно закачал головой, ужасаясь коварству старика. Раньше Финиус так грязно не играл. И начал, прямо скажем, не вовремя.
Данн резко встал с корточек, сделал три шага назад, нащупал за собой подоконник, оперся. Он достаточно крепок, чтобы не поддаться наведенным чарам! Достаточно…
Нужно быть очень наивным, чтобы верить, что королевский мастер Даннтиэль Рэдхэйвен вляпается в такую глупую ловушку. Что не сможет одним щелчком пальцев стряхнуть с себя грязное проклятие…
Он потер лоб, покрывшийся испариной. Одним… щелчком…
Эйвелин. Эй-ве-лин…
Зеленые глаза встали перед ним как наяву и поплыли в воздухе, служа ориентиром. Маяком в ночи.
Как же она ему нужна. Прямо сейчас. Вся, до варховых белых пяточек.
Он не станет больше ждать. Зачем, если и так все понятно? Она ведь тает в его ладонях, замирая непуганой лесной зверюшкой в руках охотника. Настороженно, но в предвкушении…
Он почти приручил свою колючку. Так сладко пахнущую, так вкусно жмущуюся к нему ночами и так забавно шарахающуюся от него по утрам. Данн ощущал каждой порой, что в ней бурлят те же самые желания, что и в нем. Сейчас особенно явственно.