Проклятие

Пётч Оливер

Агнес в который раз уже подивилась тому, с каким безразличием родители принимали смерть маленьких дочерей или сыновей. Господь давал им дитя, он же его и забирал. Особенно в первые годы жизни детей умирало столько, что люди переносили это как град или страшную бурю. Главное, что ребенок был крещен и потому попадал на небо.

Агнес невольно вспомнила, как Матис поносил церковь и папу. Он был прав во многом, о чем говорил, но простые крестьяне были непоколебимы в собственной набожности. Временами они бранились на откормленных, жирных священников,

но продолжали твердить молитвы и усердно посещали деревенские церкви.

Все эти дни Матис намеренно избегал ее. Большую часть времени он проводил в своей мастерской в Ойссертале или собирал уголь возле угольных куч в лесу. Несколько раз Агнес пыталась попросить у него прощения за свои глупые подозрения, но Матис лишь обходил ее с угрюмым видом.

Вечером пятого дня после их ссоры Агнес наконец застала его одного в маленькой мастерской возле родительского дома, где он мастерил подкову. После работ над орудиями для предстоящей осады Матис еще несколько часов трудился над различными заказами в кузнице. Его отец уже несколько недель был не в состоянии работать у горна. Матис с силой колотил молотом по раскаленному железу. Казалось, он не услышал осторожно вошедшую Агнес.

– Матис, мне… мне очень жаль, – начала она нерешительно.

Юноша остановил руку с молотом, но оборачиваться не стал.

– Чего тебе жаль? – спросил он угрюмо.

– Ну, что я заподозрила тебя в убийстве Хайдельсхайма. Ты простишь меня?

Матис снова принялся колотить по подкове; голос его почти сливался с шумом.

– Если ты сумела представить себе такое, то незачем тебе просить прощения. Ты, судя по всему, держишь меня за убийцу и головореза. А почему бы и нет? Я ведь всего лишь неотесанный, безграмотный кузнец…

– Матис! Будет тебе!

Агнес так резко дернула его за плечо, что он едва не повалился на спину.

– Я знаю, что совершила ошибку. И попросила за это прощения, этого довольно, – продолжила она со злостью. – Ты со мной тоже был не так уж мил.

Впервые за это время Матис оглянулся на нее. Его злость мигом улетучилась, и он ухмыльнулся.

– Мне уж показалось, что ты решила, будто я ревную, – подмигнул он. – Тебе бы это понравилось, так ведь?

– Ах ты… подлец!

Агнес толкнула его еще раз, так что в этот раз он плюхнулся на пол.

– Забудь об этом! – прошипела она. – Ты не стоишь того, чтобы мне досталось из-за тебя от отца.

Матис примирительно вскинул руки, насмешливая ухмылка так и не сошла с его лица.

– Если твой отец застанет нас тут, такое вполне может случиться. Правда, он скорее меня запорет до полусмерти, чем тебя тронет. Видимо, я совсем не подхожу для тебя.

Он поднялся и вытер о фартук перепачканные маслом и сажей руки.

– Что скажешь, если мы сходим до Анебоса? Раньше мы там часто бывали. Там никто нам не помешает, и ты спокойно сможешь меня отчитать… – Парень взглянул на небо, красное в свете заходящего солнца. – Все равно скоро стемнеет, чтобы работать.

Агнес улыбнулась.

– Давно

тебе в голову не приходило таких чудных идей, – ответила она с облегчением.

И они вместе двинулись к соседнему лесистому холму.

Шагая по узкой стоптанной тропе, Агнес вспоминала, как часто бывала с Матисом в Анебосе. По рисунку из хроники она знала, что прежде на этом месте стояла небольшая крепость. Но теперь развалины больше походили на естественную скалу, похожую по форме на громадную наковальню, откуда и получили свое название.

К тому времени как они, чуть запыхавшись, добрались до вершины, солнце уже скрылось за грядой холмов, и над ними раскинулось звездное небо. Полная луна залила поляну бледным, зловещим светом. Посреди окруженной буками площадки вздымалась на высоту десяти шагов каменная громада. Вокруг нее лежало еще несколько булыжников. Местами еще виднелись останки стен – единственное свидетельство о бывшей крепости.

У подножия скалы находилась вымытая дождями и непогодой полость, в которой они прятались еще детьми. Вот и теперь парочка забралась внутрь и стала смотреть на звездное небо, провожая взглядом падающие звезды. Агнес прильнула к Матису и вдохнула запах дыма от горна.

– Как дела у твоего отца? – спросила она.

Матис тяжело вздохнул:

– Он все чаще выкашливает кровь, – ответил он нерешительно. – Сегодня утром отец Тристан снова дал ему высушенной медуницы, но он сомневается, что лекарства смогут помочь. Говорит, что это от долгой работы у горна. Мама все глаза выплакала.

– В последние дни я несколько раз пыталась поговорить с тобой, – тихо проговорила Агнес. – О моем отце в том числе. У меня такое чувство, будто он что-то замышляет. Но ты, видимо, был слишком занят…

– Ты же знаешь, мне нужно соорудить лафеты, – ответил Матис немного грубо. – Не забывай, что твой отец в любое время может швырнуть меня в подвал, если я ему в чем-то не угожу. Да и ты постоянно с отцом Тристаном ходила…

Агнес положила голову ему на плечо, совсем как в детстве.

– Ты прав, – вздохнула она. – Это все лихорадка. Людям нужна помощь, а знахарка Рехштайнер именно сейчас как сквозь землю провалилась… Никто не знает, где она.

Матис нахмурился:

– Может, это дело рук Ганса фон Вертингена? Этот дьявол все дальше в наши леса забираться начал. Я даже не удивлюсь, если он какую-нибудь старуху прирежет за пару коз или кур.

– Возможно. Вот только трупа так и не нашли… – Агнес помедлила и зябко поежилась. – Все как с Хайдельсхаймом. Может, это и совпадение, но что-то там неладное происходит.

Некоторое время они молча смотрели в звездное небо. Маттис крепко держал ее за руку. Где-то совсем рядом прокричал сыч.

– Я, кстати, отыскала книгу, которую спрятал от меня отец Тристан, – неожиданно сообщила Агнес. – Она оказалась в библиотеке, в каком-то подобии тайника.

Матис закатил глаза и выпустил ее руку.