Проклятое наследство
Шрифт:
– Отчего же? – Изобразить удивление у Августа получилось без особого труда. – Причиной тому стал внезапно пришедший в движение механизм. Имеются на часовой башне фигуры: дама, рыцарь и дракон. Фигуры эти вращаются в положенное время под музыку, являются зрителям в окошках. Красиво, я вам скажу.
Вдруг захотелось их увидеть: и даму, и рыцаря, и дракона. Они тоже были его, Августа, детьми. Позабытыми на четверть века детьми, преданными.
– Поместье и часовая башня нас не интересуют, – сказал Пилипейко сухо. – Но если вдруг вспомните что-нибудь интересное об острове и замке, Матрена Павловна будет вам очень признательна.
– Да много ли мне нужно, господин поверенный? – Август развел руками. – Мне всего хватает.
– И кров над головой есть? – вкрадчиво
– К Матрене Павловне?
– Вы разумный человек, мастер Берг.
– По крайней мере, стараюсь им быть. И над предложением вашим подумаю. А впрочем, я уже подумал и вспомнил. – Не с руки ему сейчас ссориться с новыми хозяевами замка, кое-какой тайной можно и пожертвовать.
– Слушаю вас очень внимательно. – Пилипейко подался вперед, вытянул тонкую шею.
– Из замка наружу ведет потайной ход, – сказал Август, понизив голос до едва различимого шепота. – Ходом этим никто никогда не пользовался, но, возможно, вам будет интересно.
– Мне будет очень интересно. – Поверенный закивал. – Ход этот, надеюсь, вы мне покажете?
– Непременно. Надо только найти ключи от подвала. – Вот заманить бы сейчас этого прощелыгу в подземелье да и оставить на растерзание албасты, уж она бы порадовалась такому подарку. Но нельзя, исчезновение Пилипейко незамеченным не останется, да и не остановит остальных наследников его смерть. Может так статься, что только лишь раззадорит. А вот лояльность его, вероятно, пригодится.
– Найдем. Если потребуется, новые сделаем. Надо ли напоминать вам, мастер Берг, что о нашем маленьком секрете больше никто не должен знать?
Август хотел было спросить, а как же Матрена Павловна с детками, но не стал. Отчего-то подумалось, что своей хозяйке про маленький секрет Пилипейко не расскажет.
Ключи нашлись в бывшей людской, увесистая связка висела на вбитом в стену гвозде. Даже Гришку звать не пришлось. Подвал Пилипейко пожелал осмотреть немедленно и первым бесстрашно шагнул в темноту. Глупый человечек…
Август зажег керосинку, поднял над головой, разгоняя синие тени. В одной из теней признал чуть более живую, чем остальные. Или чуть более мертвую… Седая коса юркой змейкой скользнула по каменному полу, едва не задев ботинок поверенного. Тот отшатнулся, словно что-то почуял, и с этого самого момента старался держаться поближе к Августу, чтобы не выходить за границы, освещенного лампой пространства. К потайному ходу Берг вышел не сразу, поплутал немного по подвалу, испытывая на крепость нервы Пилипейко. Албасты скользила следом, но стоило лишь обернуться, растворялась в темноте, растекалась под ногами холодной подземной водой, журчала серебряным смехом, радовалась предстоящему пиршеству. Видимо, поэтому на поверхность Пилипейко выбрался так быстро, как только мог, стер со лба капли пота и даже не стал осматривать набитый старым хламом сарай.
– Хорошо, – сказал таким тоном, что сразу же стало ясно, что ничего хорошего в прогулке под землей он не видит. – Надеюсь, об уговоре нашем вы не забудете?
– На память я, слава богу, не жалуюсь. – Август смахнул с редких своих кудрей паутину, спросил: – И когда следует ждать наследников?
– Матрена Павловна с детками прибудет через две недели. – Пилипейко отряхнул пыль с пиджака. – А как остальные, признаться, не знаю. Меня не известили. Но, как вы понимаете, заботы по подготовке поместья ко встрече гостей целиком и полностью ложатся на мои плечи. Может, поспособствуете? – На Берга он посмотрел почти с надеждой. – Присоветуйте людей из местных, чтобы прибрались в доме да бурьян вокруг покосили.
– Присоветовать-то я могу, – Август уже возился с дверью, ведущей из сарая во двор, – вот только согласятся ли люди… – Он сделал многозначительную паузу.
– Так я заплачу. Не много, конечно, расточительством заниматься не намерен, но кто же от лишней копейки откажется!
– Тот откажется, кому собственная шкура дорога.
– Почти двадцать лет прошло, мастер Берг, а вы все об ужасах своих! – сказал Пилипейко с укором. – Сегодняшним днем пора жить, любезный.
Август ничего не ответил, лишь молча пожал плечами. События давно минувших дней люди, может, и успели забыть, да только и озеро, и остров помнят все очень хорошо. От ощущения, что грядет что-то страшное и неотвратимое, зачесалось промеж лопаток и захотелось напиться. Вот только напиваться Август не стал, понимал, что не поможет, а приготовился затаиться и наблюдать за переменами, происходящими вокруг.
Перемены не заставили себя долго ждать. Уже на следующий после визита Пилипейко день на остров приплыли люди из тех, кому копейка не лишняя. Топот их ног и громкие голоса окончательно разбудили Черную Химеру. Она проснулась, потянулась до дрожи в каменных боках и замерла в предвкушении близящегося кровавого пира. На появление Августа Химера отвечала радостным мурлыканьем. Впрочем, слышать ее мог только он один. Остальные, безусловно, что-то чувствовали, но не понимали, что происходит, какой опасности они себя подвергают, оставаясь на острове. Августу хотелось кричать, гнать их прочь из замка, но вместо этого он лишь молча наблюдал за тем, как преображается дом, как исчезают грязные разводы на окнах и лохмотья паутины под потолком, как оживает, сверкая на солнце, наборный паркет, как освобождаются от старой пыли бархатные портьеры, как появляется в комнатах новая мебель, не дорогая антикварная, а самая обычная, но добротная. За три дня разобрали старую пристань и собрали новую. Еще пару дней понадобилось на то, чтобы покосить траву вокруг замка, постричь разросшиеся кусты и заново разбить клумбы. А еще через день появились первые гости. Или наследники. Август так и не решил, как их следует называть.
Прямо к новой пристани причалили сразу две лодки. В одной из них сидел тучный, обрюзгшего вида мужчина в засаленном, давно вышедшем из моды костюме. Костюм не сходился на необъятном его животе, а на застиранной рубашке расплывалось серое пятно пота. Мужчина выглядел уставшим и совершенно несчастным. На кончике его мясистого сизого носа повисла капля пота, а редкие волосы на макушке слиплись. Гость дышал шумно и часто, за борта лодки держался крепко, словно, боялся, что лодка эта может перевернуться. Сидевший на веслах юркий мужичок, наверное, тоже опасался, потому что на пристань выбрался сразу, как только лодка ткнулась острой мордой в свежеструганые доски. Августу показалось, что даже перекрестился украдкой. Толстяк же выбирался долго, кряхтел, неловко хватался за поручни, расшатывая и без того глубоко сидящую в воде лодку, и было видно, что подобного рода путешествия для него – сущее мучение.
На веслах второй лодки сидел молодой человек в щегольском, хорошо скроенном костюме. Он был красив рафинированной, картинной красотой, четким профилем, капризной линией губ и пшеничного цвета кудрями напоминал Августу римских патрициев. По крайней мере, такими Берг их себе представлял. Молодой человек на пристань поднялся с непринужденным изяществом и протянул руку, помогая выбраться из лодки своей спутнице. Женщина была хороша и на первый взгляд молода. Но лишь на первый взгляд. Стоило только присмотреться, и становилось очевидно, что нежный румянец на высоких скулах появился отнюдь не вследствие естественных причин, что кожа бела и ровна благодаря пудре, а осиную талию поддерживает корсет. От наблюдательного взгляда не могло укрыться очевидное родство женщины и белокурого юноши. Галантный человек предположил бы, что это брат и сестра, но циничный Август сразу решил, что перед ним мать и сын. Мысленно перебрав все возможные варианты, он пришел к выводу, что перед ним семейная чета Кутасовых: Антон Сидорович и его супруга Екатерина, в прошлом несравненная мадемуазель Коти. А юноша – не кто иной, как Серж, их непутевый сын. Вот и прилетели первые ласточки. Или стервятники, это кому как угодно считать.