Проклятые. Книга 2
Шрифт:
– Почему ты говоришь «мы»?
– Я ведь не один, с тобой от оракулы, что на границе, прибыла Дагнал. Теперь она связана с тобой.
– Могу я уйти?
Грумбар как никто другой понимал девочку, ведь он в свое время был как она, тоже не понимал, почему удостоился чести богов занять этот великий пост.
– Посмотри на меня, я прожил долгую жизнь, но, – он показал пальцем на дисплей у своей криогенной камеры, где больше половины сигналов горело оранжевым светом и несколько мигало красным. – Как долго я протяну не знаю, мне надо успеть тебя обучить, иначе Бранд останется без
Лиллик еще утром наблюдала за тем, как горят дома, где прошла армия, как гибнут мирные труженики. А в обед уже смотрела на счастливых расбас, гоаж, валнаков, дикла, эльфов и персо, но они были в другой части страны и даже не догадывались, что их ждет.
– Война, это худшее, на что мы способны. Но если меня не станет, тебя не будет, кто им поможет? – девочка посмотрела на жрицу Куерин, а после на Дагнал. – Нет, боги выбрали тебя, ты избранная, ты уникальная.
– Как ты?
– Верно, как я, – девочка шмыгнула носом, покосилась на жрицу. – Поднимайся, ты уже давно не кушала, а потом мы приступим. Ты мне поможешь?
– А что надо сделать? – Лиллик поправила на себе одежду, села, к ней уже хотела подойти Дагнал, но старик поднял руку, и жрица остановилась. – Все расскажу, а пока садись за стол.
Грумбар покосился на свой терминал, там замигала еще одна красная точка. Он тяжело вздохнул, в глазах стало темнеть, к нему подбежали жрицы и помогли лечь в криогенную камеру.
– Как вы? – спросила девочка и посмотрела в серые глаза старика.
2. Совет оракулы
Ульрикка вернулась в свои покои, отослала служанок и всех тех, кто обычно крутился вокруг нее, закрылась в кабинете и, подойдя к окну, стала думать. В душе все кипело, захотелось завыть и как в детстве зарыдать.
– Война, – тихо, чтобы никто не услышал, произнесла, вернулась к столу и, достав письменные принадлежности, стала писать.
Паника, вот что испытала, узнав ночью, что прибыл парламентер от силекациров. "Кошмар вернулся", – подумала и, окунув перо в чернила, стала писать. Она помнила свое детство, как скрывалась от наемных убийц то в одной крепости, то в другой. Однако это не помогло, ее брат Тходрис был застрелен из арбалета, когда шел по двору, а старшая сестра Слиби утонула. Тогда отец Наринсо спрятал последнюю дочь в селении. Ульрикка два года пасла овец, и никто не догадывался, что эта чумазая девочка, что спала на соломе, ее имперское величество.
– Война, – положив перо и запечатав письмо сургучом, отложила его в сторону.
Все, что советует оракул, это для ушей просящего, поэтому не стала тратить времени на расспросы, оделась и в сопровождении служанки пришла в храм.
– Нужен совет, – сказала жрице, что встретила ее во внутреннем дворе храма.
– Прошу за мной, – чуть склонив голову в знак почтения, ответила девушка и пошла в сторону широкого коридора.
Механический вуг повернул железную голову, считал электронными глазами входящего
Грумбар так и не лег в свою криогенную камеру, он стоял посреди зала, а к его спине тянулся пучок тонких проводов. Закрыв глаза и повернув лицо к солнцу, ловил его тепло.
– Господин, – обратилась жрица, королева остановилась, у нее было так много вопросов, но надо было выбрать только один, так всегда.
Оракул опустил голову, с лица испарилась блаженная улыбка, так улыбаются только старики, словно они на минуту стали детьми. Королева опустилась на одно колено и склонила голову.
– Присаживайся, – оракул показал на кресло, зашел за плотные шторы, подошел к Лиллик, которая сидела в своей камере и уже хотела подняться, но старческий палец, дотронувшись до губ, приказал молчать.
– Мне нужен совет, – садясь, произнесла Ульрикка.
– Боишься возвращения ужаса? – уж как-то спокойно спросил оракул и тоже сел в кресло. Подошла жрица и, прикрыв его ноги пледом, удалилась из зала.
– Да.
– За зимой всегда следует лето, а за ночью восход, прорастает новый побег, а старый увядает. Это жизнь, одно сменяется другим. Может пора?
Королева молчала, знала, как сыновья свергали своих отцов, только потому, что те уже ничего не хотели делать. Дворцовые интриги приводили к переворотам, войнам, и опять смертям.
– Мой муж настаивает на выборе принца короля Тхорадин. Уровер не сдержанный, вспыльчивый, привык воевать с пустынниками, два раза предавал своих союзников. Но я предложила принца из земель Памуж, у него плодородные земли и выход к морю. Оба выбора важны, что посоветуете?
– А как же Таклинн?
Ульрикка напряглась, она думала, что тайная любовь ее дочери к двоюродному брату скрыта от посторонних глаз.
– Он молод, но за ним ничто не стоит. Если сделать выбор в его сторону, то оскорбим великие дома. Это хоть и не предательство, но унижение.
– Мммм… – задумчиво промычал Грумбар. – В свое время ты сделала правильный выбор, трон окреп, и империя приросла новыми землями. Согласившись с северянами, получишь отказ торговать морем, а согласившись на Памуж, оскорбишь Элдон, Кен, Уровер. Однако ты уже ведь приняла решение, верно?
– Да.
– Ты милое дитя, – Грумбар помнил королеву еще девочкой, когда она пришла первый раз за советом, хотела выбрать: или поехать в священный лес и своими глазами взглянуть на людей-цветов иберие, или отправиться путешествовать в сторону людей-воды и познакомиться с алево. – Говоришь только то, что уже обдумала. Что тебя смущает? Думаю, не Элдон или Кен, а война, верно?
– Вы всегда правы. Война, вот что меня пугает. Силекациры прошли Ног, а это уже четверть пути. Говорили, до весны нет свадьбы.
– Боишься за дочь? Это правильно. Северные земли, сейчас туда трудно проехать, пустынники рыщут. А вот Реван открыт.
Над этим королева тоже думала, но ее больше устраивала сделка по торговле, чем по военной части, ведь у Реван армия тоже не маленькая и может за себя постоять. И все же это только сделка, а ее дочь – фигура на шахматной доске.
– Готовьтесь к свадьбе, твое решение самое мудрое.