Проклятые

Форрест Аделаида

Но это было так.

— Ты хочешь уйти от меня, — сказал он, медленно переводя свой звериный взгляд на мое лицо. В его жестком взгляде не было тепла, только злость, о которой я не хотела думать, и я отшатнулась от него.

— По какой причине я должна остаться? — спросила я.

Его лицо сразу же стало невозмутимым, гнев, который он испытывал мгновение назад, исчез так внезапно, что меня передернуло. Почему-то пустота и отсутствие эмоций на его лице были хуже, чем гнев.

Он отпустил меня, позволив мне споткнуться о собственные ноги от неожиданной свободы. Я отступила еще на шаг,

когда он плавно встал на ноги, так похожий на Сосуда, который он занимал веками. Вот только это была лишь пустая имитация настоящего мужчины, стоящего передо мной, доминирующего, мужественного красавца, который медленно и уверенно приближался ко мне.

Он и раньше был красив, красивее любого человека, которого я видела, но теперь, в этом облике, он был чем-то большим. Его волосы были гуще, темнее и темно-каштанового цвета, настолько близкого к черному, что разницу можно было заметить только при свете фонарей над головой. Строение его костей было каким-то более четким, утонченным и явно мужским. Его золотистые глаза, казалось, располагались глубже в структуре его лица, делая его лоб более выраженным. Несмотря на нежную пухлость его рта, напряженная линия была угрожающей и безжалостной, когда он смотрел на меня. Он казался больше, чем раньше, не только ростом, но и шириной. Его мускулы были высечены на его худощавой фигуре, как будто он был скульптурой, которой место в одной из церквей Рима.

Потому что они были основаны на нем.

Даже его предплечья и кисти рук говорили о силе, о способности переломить мой позвоночник пополам, если я посмотрю на него неправильно. Его сущность заполнила комнату, погрузив нас в темноту, воздух тошнотворно потеплел, на языке появился вкус яблок.

— Я добилась того, ради чего приехала сюда, и того, чего никогда бы не хотела, — сказала я, пытаясь напомнить ему, что у меня всегда была своя цель приезда в Кристальную Лощину. В моем идеальном сценарии этот город всегда был лишь остановкой, если мне удавалось выжить.

Последнее казалось маловероятным, учитывая неудачный поворот событий.

Например, получить удар ножом от мужчины, в которого я каким-то образом позволила себе влюбиться, подобно наивной маленькой девочке, в чем он меня обвинял.

Даже я понимала, что у меня нет шансов пробиться к свободе. Моя магия была далека, я злоупотребила ею при вскрытии печати, и поблизости не было никакой земли, к которой я могла бы обратиться. Краем глаза я взглянула на трон Мадиззы: лепестки роз с черным отливом трепетали на невидимом ветерке, словно почувствовав слабый зов моей магии.

Я еще раз отступила, надеясь подойти чуть ближе и избежать смерти, которую обещал Люцифер в своем взгляде. Наткнувшись спиной на что-то массивное и твердое, я подняла голову и посмотрела на Вельзевула, который незаинтересованно смотрел на меня сверху вниз — его черные кожистые крылья подергивались, обвиваясь вокруг плеч. Он потянулся к моему телу спереди и взял рукой мой подбородок, а другой коснулся затылка.

Дыхание перехватило, осознание того, что он задумал, промелькнуло во голове быстрее, чем я успела среагировать. Грэй даже не соизволил убить меня сам, предоставив своему приспешнику делать грязную работу.

Глаза

Люцифера расширились, на лице появилось выражение ужаса, а рот внезапно открылся.

— Нет! — скомандовал он, когда Вельзевул резко повернул мою голову в сторону.

В моем черепе раздался треск, когда Грэй бросился вперед и поймал меня, когда я падала. Он не дал мне рухнуть на землю, так как моя голова висела под неестественным углом, и я не могла исправить положение, а легкие сжимались, делая последний вдох.

Его рука вонзилась мне в грудь, и от его прикосновения распространилась боль, когда все вокруг похолодало.

Но внутри я горела.

2

ЛЮЦИФЕР УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА

Уиллоу упала, ее ноги подкосились, а глаза остекленели. Вельзевул отпустил ее, словно она обожгла его, как только я выкрикнул свой протест, как будто этого было достаточно, чтобы отменить то, что он сделал. Мое тело двигалось быстрее, чем я помнил, и я слегка споткнулся, привыкая к ощущению собственной кожи, обволакивающей мою душу.

Я поймал Уиллоу прежде, чем она успела упасть на пол, и подставил ей руку, чтобы поддержать. Я поморщился от странного угла наклона ее шеи, от того, как она безвольно свисала, не имея ничего, что могло бы ее поддержать. Ее форма напомнила мне о Сюзанне, о том, как гротескно ее смерть цеплялась за то, что от нее осталось, даже после того, как мы с Шарлоттой подняли ее из могилы.

Нет.

Ее глаза закатились, когда ее душа отделилась от физической формы, и призрак ее духа поднялся из ее груди в слабом туманном облике.

— Прости меня, — пробормотал я, хотя знал, что она меня уже не слышит. Та Уиллоу, которую я знал, больше не могла чувствовать тех, кто пытался достучаться до нее, ее дух был потерян для зова Ада в ее душе. То, что я сделаю, принесет ей боль, будет мучить ее и, скорее всего, заставит возненавидеть меня еще больше, чем она уже ненавидела.

Я просунул руку сквозь туман, вытекающий из ее сердца, и прижал ладонь к обнаженной коже ее груди. Сквозь туман протянулись чернильные нити темной, запретной магии, которая могла бы принести ей покой, если бы ее душа не была проклята поступком ее предка, обвились вокруг того, что осталось от Уиллоу, и вцепились в нее.

Ее кожа раскололась под моей рукой, и она стала трескаться, словно была сделана из фарфора. Тьма растеклась по её коже, словно лианы, которые она любила, создавая пустоту в её теле, а я сосредоточил свою магию на том, чтобы захватить все остатки её души. Я не позволил бы ни одной частице ее души вырваться из меня, не позволил бы ни одной частице той женщины, которую я жаждал больше, чем собственную свободу, оторваться от того, что делало ее ею.

Усики вцепились в нее, заключив в жестокие, безжалостные объятия, и ее тело содрогнулось в моих руках. Моя свободная рука скользнула по ее спине, забралась под одежду и коснулась метки, которую я поставил на ее плече. Той, что делала ее моей.