Проклятые
Шрифт:
— Ведьмочка, — сказал Грэй, наконец-то прикоснувшись к моей щеке.
Он попытался отвести запястье от моего рта, но я крепко держалась, впиваясь зубами в его кожу в ответ на мой отказ.
Он захихикал, когда подошел еще один мужчина, схватил меня за руки и оттащил их от его руки. Грэй вырвал свою руку, и мои легкие запылали, когда я смотрела, как он падает на задницу. Он сжимал руку, рана заживала медленнее, чем должна была.
Левиафан помог мне сесть, мягким братским прикосновением подняв меня с пола.
Мои
Черт.
— Посмотри на меня, — сказал Грэй, его лицо заполнило все мое зрение. Он встал между мной и печатью, взяв мое лицо в свои руки. — Вельзевул никогда не позволит, чтобы с ней что-то случилось. Ты понимаешь меня?
Я кивнула, ухватившись за эту логику всем, что у меня было. Я не знала Вельзевула достаточно хорошо, чтобы понять, могу ли ему доверять, будет ли он союзником или врагом, но я знала, что того, как он смотрит на Марго, должно быть достаточно на данный момент.
— Она для него то же, что ты для меня, любовь моя, — сказал Грэй, прикоснувшись своим лбом к моему. — Мы вернем их, когда сможем.
— Придется. Они понадобятся нам, когда цена твоего присутствия здесь обрушится на нас, — сказала я, повесив голову.
Шарлотта сказала, что он не знает, какой будет цена, и я поверила ей, судя по тому, как он меня изучал.
— О чем ты говоришь? — спросил Грэй.
— Дева. Мать. Старуха, — сказала я, наблюдая, как побледнело лицо Грэя.
Он обменялся взглядом с Левиафаном, и его глаза расширились, когда они наконец вернулись ко мне.
— Мы нарушили баланс, приведя вас сюда, и наша дочь станет той, кто все исправит.
— Шарлотта была старухой, — сказал Левиафан, и его осенило понимание, пока Грэй пристально смотрел на меня.
— А ты — Матерью, — сказал мой муж, его рука опустилась, чтобы коснуться раны на моем животе.
— Пока нет, но буду, — призналась я.
Грэй покачал головой, его отрицание тут же усилилось.
— Это ничего не меняет. Если ты не хочешь детей, у нас их не будет. Все просто, — сказал он, встал и притянул меня к себе.
Он поднял меня с земли и направился к дверям Трибунала, когда ковен вошел внутрь.
Левиафан махнул нам рукой, давая понять, что пока разберется с ведьмами.
— Но баланс, — возразила я.
— На хуй баланс. Я буду смотреть, как горит мир, прежде чем позволю ему принудить тебя к тому, чего ты не хочешь, — сказал он.
Встряхнув головой, Грэй проник внутрь меня, успокаивая истертые края моей души. Сегодня вечером я буду оплакивать друзей, которых потеряла.
Завтра я найду способ двигаться дальше.
46
ГРЭЙ
Я
Мои пальцы добрались до розовой, свежей кожи на ее животе, чуть выше пупка. С трепетом прикоснувшись к ране, я увидел, как она вздрогнула от этого прикосновения. Ее глаза стали дикими, тело физически отпрянуло, когда она вышла из транса.
Она была в шоке, ее тело пыталось защитить ее разум от того, что она испытала.
— Это всего лишь я, Ведьмочка, — сказал я, подняв перед ней руки.
Я ждал, когда ее глаза остановятся на моих, когда она едва заметно кивнет, когда в ее взгляде промелькнет узнавание.
— Это моя вина, — пробормотала она, когда я поспешил снять с нее штаны и стянуть их с ног.
Ее кожа была слишком холодной на ощупь, словно лед, по сравнению с тем утешительным теплом, которое она обычно дарила.
— Если бы я не заколдовала этот кинжал…
— Не смей, — огрызнулся я, ненавидя, как она вздрогнула от жесткости моего тона. — Тебе не нужно взваливать на себя всю тяжесть мира каждый раз, когда кто-то тебя обманывает. Иногда люди просто совершают дерьмовые поступки. Он пытался принести в жертву тебя и всех, кого знал. Это его вина.
Уиллоу кивнула и шагнула в душ, когда я жестом попросил ее зайти. Я наблюдал через открытую дверь, как она стоит под каскадом, позволяя воде течь по ее лицу. Ее глаза закрылись, а легкие задымились от внезапного тепла. Она повернулась, откинув голову назад, чтобы лейка душа ополоснула ее волосы, ее тело было скользким и влажным еще до того, как она вытерла капли с глаз.
Она остановилась, внезапно посмотрев на меня, где я стоял.
— Что ты делаешь? — спросила она, ее голос был до боли мягким. — Разве ты не заходишь?
Я приостановился, обдумывая ее состояние и взвешивая свой выбор. Я мог быть честным с ней, рассказать о своих потребностях и предоставить ей выбор или просто позволить ей спокойно горевать.
— Я не могу, — сказал я, думая только о ней.
— Но ты весь в крови, — сказала она, глядя на мою одежду, испачканную кровью.
— Я приму душ, когда ты закончишь, — сказал я.
— Грэй, — возразила она, нахмурив брови.
Ее нижняя губа дрогнула от вспышки уязвимости, и она обхватила себя руками.