Проклятый город. Однажды случится ужасное...
Шрифт:
Она некоторое время наблюдала за качелями. Да, так и есть, ей не почудилось: как будто кто-то только что сел на них и потихоньку начинал раскачиваться. Сиденье оставалось прямым, словно какая-то тяжесть удерживала его от наклона, а цепи были натянутыми по той же причине.
— Нам сразу понравился этот дом.
Каролина Моро сменила халат на джинсы и распустила волосы. Теперь они свободно ниспадали на спину — черные, гладкие и блестящие, как у азиатки. Одри подумала: летом, когда ее фарфорово-бледная кожа немного загорает, мать Бастиана выглядит очень… экзотично.
—
Выходя, Одри обернулась и перехватила взгляд Бастиана: понимающий, почти заговорщицкий. Должно быть, мальчик догадался о том ощущении, с которым она смотрела на качели. Она поняла, что он чувствовал то же самое, когда смотрел, как качели медленно раскачиваются при полном безветрии.
— Да, мы знаем о его кошмарах.
Они сидели в гостиной за низким столиком, на котором стояли чашки с ароматным вишневым чаем; над чашками поднимался пар.
— Вы знаете, наш переезд сюда был… неожиданным, — продолжала Каролина Моро. — Слишком внезапным.
Одри, уже рассказавшая сегодняшнюю историю, теперь слушала Каролину Моро, но учительнице никак не удавалось сосредоточиться: красота и странность ее собеседницы и картины на стенах отвлекали внимание.
— И эти кошмары, очевидно, стали следствием… Они начались буквально в первую же ночь после нашего приезда.
Она вздохнула.
— Надеюсь, это временное явление. Уже по прошествии нескольких дней Бастиан почувствовал себя лучше.
Одри кивнула, ничуть в этом не убежденная: вопль Бастиана все еще звучал в ее ушах и не предвещал никаких улучшений.
— Во всяком случае, могу вас заверить: раньше с ним никогда не было ничего подобного. Значит, это связано с… переменами. Бастиан всегда был немного скрытным. Он из тех детей, которым нравится жить своей собственной жизнью. К тому же он был сильно привязан к одному своему другу, сыну наших парижских соседей. И все это, должно быть, на него подействовало…
— Понимаю.
— И потом, эти книги, которые он читает… все эти истории про вампиров, монстров… всякие ужасы… Даже когда он был совсем маленьким, ему всегда нравилось бояться. Точнее, вызывать у себя страх. Он очень впечатлительный мальчик. Колдунья из «Белоснежки» всегда приводила его в ужас. Я имею в виду то, как она нарисована в диснеевском мультфильме… помните?
Каролина Моро тихо рассмеялась — так, как обычно смеются любящие матери, рассказывая о тех особенностях и привычках своих детей, которые, как им кажется, свидетельствуют, что их дети — единственные и неповторимые. Так же Одри рассказывала о собственном сыне — как в детстве он испугался, впервые зайдя в море, как ему нравились ее гренки с сыром — почти так же сильно, как герои комиксов Эрже, — и он называл их «динь-динь», потому что так она обычно говорила, открывая микроволновку после предупредительного сигнала…
Она вздохнула. Сейчас нужно думать о другом.
Есть ли у вас братья или сестры? ДА… НЕТ.
— Мадам Моро, позвольте задать вам вопрос. Бастиан ваш единственный ребенок?
Каролина Моро не шелохнулась, не моргнула. Но крошечные
— Могу я узнать, почему вы об этом спрашиваете?
Одри объяснила.
Молодая художница вздохнула, и этот вздох был похож на стон.
— Мы потеряли сына… Это произошло… я до сих пор не понимаю как. Его сбила машина. Бастиан был при этом. Он все видел…
Она замолчала. Одри понимала, что любые слова, даже выражающие сочувствие, сейчас бессмысленны.
— Конечно, это было очень тяжело, — продолжила Каролина Моро. — Не только для Бастиана — для всей нашей семьи… Жюль… ему был год и четыре месяца…
Очевидно, последствия такой драмы, резкие перемены в жизни семьи, тяжесть страдания — не только собственного, но и родительского, — все это оказалось непосильным грузом для Бастиана. Мало-помалу завеса приподнималась, и Одри уже прослеживала связь между реальными событиями и кошмарами; она подумала: ситуация хотя и тяжелая, но ее нельзя назвать непреодолимой. По крайней мере, для Бастиана — потому что женщина, сидящая напротив нее, наверняка будет носить траур до самой своей смерти. Что ж, возможно, он сделает ее еще красивее…
Одри сказала себе, что ей пора прощаться, ехать домой и переодеваться для вечеринки у Рошфоров. Когда она уже встала, послышался звук открывающейся входной двери.
— Ах, это Даниэль…
Спустя пару мгновений в гостиную вошел человек высокого роста и спортивного вида — этого не мог скрыть даже длинный плащ, не говоря уже о кейсе в руке. Даниэль Моро был столь же светловолосым, сколь его жена — темноволосой, и походил скорее на авантюриста, чем на коммерсанта. Одри невольно подумала, что видит перед собой идеальный образец буржуазно-богемной пары. По тому, как Даниэль Моро обнял жену, без труда можно было понять, что он испытывает к ней величайшую нежность.
Затем Каролина Моро представила мужа и Одри друг другу.
— Это было очень любезно с вашей стороны — прийти поговорить с нами на эту тему. Думаю, моя жена все вам объяснила. Сказать по правде, мы собираемся обратиться к психиатру, если это в ближайшее время не прекратится.
Одри решила больше не задерживаться и позволила супружеской чете проводить себя к выходу. Она решила, что супруги Моро — очень симпатичные и приветливые люди, сильно отличающиеся в лучшую сторону от тех немногих местных жителей, с которыми она успела познакомиться… и что они очень любят своего сына. А это было, по сути, единственным, в чем она хотела убедиться.
Ну, или почти.
Уже у двери она решилась задать последний вопрос.
— О, я совсем забыла… Кто дал Бастиану рекомендацию для приема в «Сент-Экзюпери»?
Супруги недоуменно переглянулись.
— Рекомендацию? Какую? — спросила Каролина Моро.
— Его никто не рекомендовал, — сказал Даниэль Моро и после некоторого раздумья добавил: — Разве что… кто-то с моей новой работы…
— Вашей работы?
— Да… Это было совершенно неожиданное предложение. Я искал работу несколько месяцев, и вдруг… Фирма «Гектикон»… Вам знакомо это название?