Проклятый город
Шрифт:
Рихтер прикинулся, будто может контролировать свое дыхание, а дамочке пришлось как следует попотеть, прежде чем она осмелилась взглянуть мне в глаза.
О'Гар ковал железо, пока горячо: он извлек из кармана добытые нами пуговицы и пряжки от подтяжек для носков и стал небрежно перекидывать с ладони на ладонь. Так была использована последняя из собранных нами улик.
Я решил их «развести».
— Не мне клеймить газетчиков, но все же не следует уж так безоглядно принимать на веру все, что пишут в газетах. К примеру, некто ляпнул несколько осмысленных слов, перед тем как испустить дух, а в газетах
Женщина подняла голову и взглянула на О'Гара.
— Я могу переговорить с Остином наедине? — спросила она. — Естественно, в вашем присутствии.
Детектив-сержант поскреб макушку и повернулся ко мне. Предоставление твоим подопечным возможности переброситься словами — штука щекотливая: они ведь могут сговориться и, стремясь выйти сухими из воды, тут же соорудят новую версию. С другой стороны, если им этого не позволить, есть вероятность, что они намертво упрутся на своем, и их уже нипочем не расколешь. Оба способа достаточно рискованные. Я ухмыльнулся в лицо О'Гару и ушел от ответа. Пусть-ка он принимает решение самостоятельно, а если оно окажется неверным, то я предоставлю ему право расхлебывать всю кашу. О'Гар хмуро зыркнул на меня, а потом кивнул женщине.
— Вы можете на пару минут пройти вон в тот угол и пошептаться, — сказал он. — Но не вздумайте глупить.
Женщина вручила Рихтеру ореховую трость, взяла его под руку и, волоча за собой стул, помогла доковылять до означенного места в дальнем углу комнаты. Он сел к нам спиной. Она встала за ним, прильнув к его плечу, так что их лиц мы не видели.
О'Гар приблизился ко мне.
— И что ты думаешь? — пробормотал он.
— Я думаю, что они пойдут на попятную.
— Твоя догадка насчет того, что она — жена Моллоя, похоже, попала прямо в яблочко. Я этого не сообразил. Как тебе удалось ее раскусить?
— Когда она рассказывала нам, что Моллой говорил о сиамцах, ей пришлось дважды при словах «мой муж» указывать на Рихтера, подчеркивая, что она имеет в виду именно его.
— Вот оно что? Ну…
Шепот в углу становился все громче, порой напоминая змеиное шипение. И тут Рихтер внезапно изрек нечто членораздельное.
— Будь я проклят, если пойду на это!
Они оба, обернувшись, украдкой стрельнули в нас глазами и тут же вновь заговорили, уже потише. Правда, ненадолго. По всей видимости, женщина стремилась склонить его к какому-то действию. Он продолжал отрицательно качать головой. Потом коснулся рукой ее ладони. Она сбросила его руку, не переставая шептать.
Рихтер, теперь уже не сдерживаясь, вскричал:
— Давай, если ты такая дура! В конце концов, это твоя шея. Лично я ни в кого ножами не тыкал.
Женщина отскочила от Рихтера, ее глаза на мертвенно-бледном лице зажглись черными огнями.
— Ах ты, крыса! — И она плюнула в Рихтера. И тут же, повернувшись к нам лицом, заорала:
— Да, это я убила его! А эта тварь в кресле попыталась было сделать это, но…
Рихтер стремительно взмахнул своей ореховой тростью.
Я прыгнул в надежде перехватить ее — промахнулся — и врезался прямо в спинку его кресла. Ореховая трость, Рихтер, само кресло и, конечно же, я оказались в одной куче на полу. Капрал помог мне подняться. Потом мы с сержантом отволокли Рихтера
А женщину с ее злым ртом словно прорвало:
— Его настоящее имя — не Моллой. Он Аанж, Сэм Аанж. Я вышла за него замуж в Провиденсе в 1913 году и отправилась с ним в Китай, а именно в Кантон, где у него была должность в пароходной компании. Мы недолго там оставались, потому что он вляпался в дерьмо, позволив втянуть себя в какие-то революционные дела. После этого мы скитались кругами, преимущественно по Азии.
— Мы встретили эту мразь, — она указала на утихомирившегося Рихтера, — в Сингапуре, в 1919 году, полагаю я — как раз после окончания Мировой войны. Его имя — Холли, и Скотленд-Ярд может немало вам о нем порассказать. Он сделал нам предложение. Он пронюхал о месторождении драгоценных камней на севере Бирмы, одном из тех, что были неизвестны британским колонизаторам, когда они захватили страну. Холли не только знал аборигенов, работавших на этом месторождении, он сумел проведать о тайнике, где те хранили добытые ими камни.
Мой муж и еще двое отправились с ним. Они вскрыли тайник аборигенов и смотали удочки, заграбастав себе практически все — целый мешок сапфиров, топазов и даже несколько рубинов. Двоих, что были с ними, аборигены убили, а моего мужа тяжело ранили.
Мы не думали, что он сможет выжить. Мы затаились в хижине на границе с Юньнанем. Холли убеждал меня взять драгоценности и бежать. Мне тогда казалось, что дни Сэма сочтены, а если мы еще промедлим, то уж точно попадемся. Вообще-то я не могу сказать, что когда-либо сходила по Сэму с ума; немного прожив с ним, я обнаружила, что он совсем не такой, каким представлялся мне вначале.
Итак, мы с Холли прихватили сокровища и сделали ноги. Нам, увы, пришлось распроститься со многими камнями, чтобы оплатить дорогу через Юньнань, Кванси и Квантун, но все-таки мы прорвались. Мы прибыли в Сан-Франциско, располагая достаточными средствами, чтобы приобрести этот дом и кинотеатр, и с тех пор так тут и жили. Мы вели здесь праведную жизнь, но а что мы могли себе позволить? Нам просто всего-то хватало денег, чтобы жить в комфорте.
А сегодня здесь возник Сэм. Мы ничего не слыхали о нем с тех самых пор, как бросили его в Бирме, когда он лежал замертво. Он рассказал, что его тогда схватили и посадили на три года. Потом ему как-то удалось сбежать, и следующие три года он провел, охотясь на нас. Такой он был тип. Он не думал вернуть меня, ему были нужны деньги. Он потребовал все, что у нас было. Холли не выдержал. Вместо того чтобы поторговаться с Сэмом, он, потеряв голову, попытался его убить.
Сэм отнял у него пистолет и прострелил ему ногу. В схватке Сэм обронил нож — малайский крис, как мне кажется. Я подняла его, но Сэм бросился на меня, едва я дотронулась до ножа. Я не помню, как все произошло. Все что я помню, так это что Сэм отшатнулся назад с прижатыми к груди руками, а еще обагренный кровью малайский крис в моей руке.
Свой пистолет Сэм выронил. Холли схватил его, горя желанием пристрелить Сэма, но я ему не позволила. Все произошло в этой комнате. Уж и не помню, я ли это дала Сэму саронг, которым мы покрывали стол, или нет. Во всяком случае, он попытался с его помощью остановить кровь. Потом он двинулся прочь, а я в это время удерживала Холли от выстрела.