Проклятый из рода Распутиных
Шрифт:
— Ехать недалеко, — проговорила Василиса, когда мы покинули поместье и влились в поток автомобилей. — Минут десять.
— Почему семейное кладбище не на территории поместья? — спросил я, любуясь вечерним Питером.
— Поначалу у нашего рода был совсем маленький участок в городе, — ответила девушка. — На нём едва уместился дом. Это было, когда город только начал строиться, так что землю экономили. Вот и пришлось хоронить родственников на кладбище, выделенном для аристократов.
Так-так… Выходит, там, куда мы едем, лежат не только предки Василисы! Похоже, я попаду на большой погост — с историей, так сказать.
— И много там захоронений?
— Не беспокойся. Где мой отец захоронен, я точно знаю.
Ну, спрашивал я не об этом, но ладно — больше задавать вопросы не стал: скоро сам всё увижу.
Машина остановилась возле кованых ворот, справа от которых находилась сторожка. Из неё выглянул заспанный охранник. Когда мы подошли, он поклонился, узнав Рябушинскую.
— Батюшку проведать решили, — проговорил он. — Поздновато сегодня.
Похоже, моя одноклассница часто тут появлялась.
— Ничего, Игнат, спать ещё рано, — улыбнулась девушка и вложила ему в руку сложенную пополам банкноту. — Откроешь нам?
— Конечно, госпожа, — осклабился сторож.
Нырнул в будку, и через пару секунд ворота начали медленно, с тихим скрипом раздвигаться.
Мы вошли на кладбище и двинулись по главной алле между гранитными и мраморными обелисками. Бросалось в глаза, что кладбище старое, но не древнее — лет триста-четыреста. Это ощущалось и по тем сигналам, что поступали мне от покоившихся здесь мертвецов. А было их немало. И это при том, что хоронили в этом месте только дворян. Надо отыскать ещё кладбища, куда свозили тех, кто строил город. Вот, где должно быть целое море некротической энергии!
Мы свернули вправо и двинулись по более узкой алле. Кое-где виднелись склепы. Фонарей на кладбище не было, но в лунном свете мерцала покрывавшая некоторые постройки позолота.
— Сюда, — сказала Василиса, указав в сторону.
Я увидел сложенный из белого мрамора склеп, над входом в который красовался мозаичный герб Рябушинских. Девушка достала большой ключ и отперла замок. Дверь отворилась с тихим скрипом.
— Надо бы смазать, — проговорила себе под нос Василиса, доставая из кармана фонарь.
Белый луч осветил ведущие вниз каменные ступени. Мы начали спускаться.
Подземелье оказалось довольно глубоким. Размер зала, в котором мы оказались через несколько секунд, превосходил габариты склепа примерно вдвое. С двух сторон виднелись ниши, в которых стояли гробы. Ни пыли, ни паутины не было. Похоже, девушка тут регулярно убиралась. Она прошла в конец подземелья и положила руку на один из гробов.
— Привет, пап, — сказала Василиса. — Это я. А это — Ярослав. Нам придётся тебя потревожить. Прости.
Я подошёл к ней и взглянул на привинченную к гробу латунную табличку: «Валерий Степанович Рябушинский» плюс годы жизни. Всего пятьдесят три года было отцу Василисы, когда его взорвали на мосту. И здесь он покоился примерно два. За это время тело, конечно, разложилось и представляло собой нелицеприятное зрелище.
— Нужно вытащить гроб, — сказал я. — В нише его не открыть: она слишком низкая, крышку будет не поднять. Придётся тебе мне помочь.
Девушка кивнула.
— Готова? — спросил я.
— Да. Давай это сделаем.
Мы взялись за ручки и потащили гроб на себя. Ох, и тяжеленный же! Пришлось повозиться, прежде чем он грохнулся на выложенный каменными плитами пол.
Василиса испуганно вскрикнула.
— Спокойно! — сказал я, опускаясь на корточки. — Всё в порядке. Думаю, тебе лучше уйти. Не стоит смотреть.
— Почему?
— Тело за два года сильно разложилось.
— Ничего оно не разложилось! — девушка опустилась рядом со мной. — Это антистазисный саркофаг, — она сдвинула на крышке небольшую панель, под которой оказались кнопки. — Я настояла на том, чтобы поместить отца в такой. Сразу решила, что однажды найду того, кто согласится его воскресить, — с этими словами Василиса ввела код.
Щелкнули замки, и крышка приподнялась. Я ожидал почувствовать запах разложения, но его не было. Рябушинская взялась за крышку.
— Помоги, Яр!
Вдвоём мы подняли её, и я увидел мужчину, который выглядел, словно прикорнул после обеда. Правда, присмотревшись, я понял, что его лицо сильно загримировано: очевидно, оно пострадало при взрыве, и служителям похоронного бюро пришлось потрудиться, чтобы придать ему презентабельный вид.
— Привет, пап! — снова прошептала Василиса. Затем взглянула на меня. — Яр, я должна сама услышать, что он скажет!
Я кивнул.
— Но вопросы ты ему задавать не сможешь — имей это в виду. Мертвецы подчиняются только тому, кто их воскресил.
— Хорошо. Спроси, кто его убил. Или мог желать смерти.
— Точно хочешь остаться?
Девушка решительно кивнула.
— Я должна!
Что ж, понимаю…
Я мысленно собрал в пучок достаточное для воскрешения количество некротической энергии и поместил её в труп. Благодаря капсуле он отлично сохранился, так что много тратить не пришлось. И всё же, душа покинула тело давно, а это означало, что потребуется некоторое время, чтобы установить с ней связь. В данном случае плоть служила лишь проводником.
Прошло секунд двадцать, прежде чем труп вздрогнул. Василиса ойкнула и прикрыла рот ладошкой. Ещё через пару мгновений мертвец снова пошевелился. Раздался протяжный стон, веки задёргались и поднялись. Радужные оболочки, конечно, не сохранились: вместо них виднелись только белёсые мутные кружки. Василиса всхлипнула. Но на мой взгляд, держалась она неплохо.
Я достал из кармана складной нож и потянулся к лицу мертвеца. Девушка схватила меня за руку.
— Что ты собираешься делать?