Проклятый Легион
Шрифт:
«Чертовски неудобно», — решила Мосби, разглядывая одну такую пару и обходя другую.
Потом генерал посмотрела на Чин—Чу:
— Здесь всегда так бывает?
— Как? — рассеянно спросил Чин—Чу. Его мысли витали где–то далеко.
— Да вот так. — Мосби показала на остальных гостей. — Я бывала в диких местах и в еще более диких ночных заведениях, но куда им до этого!
Чин—Чу оторвался от своих раздумий. Он совсем забыл, что последние два года Мосби провела на Альгероне и потому еще не привыкла
— Нет, это началось недавно, с полгода назад. В Императорской Опере давали тогда премьеру. А император в своей ложе занялся любовью с сенатором Ватанабе. Но с балконов все было видно, и половина публики была с театральными биноклями. Критики сказали, что император был великолепен. С тех пор так и повелось.
Мосби засмеялась. Она отлично проводила время. Чин—Чу — прелесть, и если император оправдывал даже половину своей репутации, он тоже будет интересен. Она не могла дождаться встречи с ним.
— А где же император? Он скоро появится? Чин—Чу пожал плечами и подвел ее к огромной буфетной стойке. Мосби предоставила ему выбор. Он мог честно сказать ей, что император проводит уйму времени в разговорах с людьми, которых никто не может видеть; или же он мог проявить осторожность и сказать что–нибудь менее рискованное. Второй вариант казался предпочтительнее.
— Император — занятой человек… трудно сказать, когда он придет. Вот сюда… попробуйте эту выращенную в лаборатории говядину… она выглядит вполне аппетитно.
Мосби любила поесть и быстро сдалась перед количеством и качеством выставленных блюд. Императорское угощение было в высшей степени щедрым. В свете ламп она увидела говядину, о которой говорил Чин—Чу, ветчину, два или три вида птицы, инопланетное мясо от чего–то под названием мордун, несколько видов рыбы, овощи, большие вазы со свежими, выращенными на гидропонике фруктами и столько выпечки, что роте легионеров хватило бы на неделю.
К тому времени когда Мосби дошла до дальнего конца стола, ее тарелка наполнилась доверху и, чтобы удержать ее, требовались обе руки. Чин—Чу коснулся ее локтя.
— Может, сядем где–нибудь?
— Давайте, — согласилась Мосби. — Как насчет вон той боковой комнаты?
Чин—Чу посмотрел в направлении ее кивка.
— Вы уверены? Голубые комнаты иногда предоставляют довольно вульгарные развлечения.
Мосби улыбнулась.
— Отлично. После двух лет на Альгероне «вульгарные» звучит здорово.
Чин—Чу пожал плечами и пошел за ней через зал. Дверь была открыта, и слуга нашел им места в задних рядах битком набитой комнаты. В самой комнате было темно, и два слившихся пятна света притягивали взгляды зрителей к импровизированной сцене.
В центре сцены, как раз снимая последнюю из своих одежд, стояла красивая девушка. Лет двадцати пяти — тридцати, с черными курчавыми
Но что–то в ее облике встревожило Чин—Чу. Вот только что? Бледность лица? Дрожь в руках?
Да, несмотря на старания казаться спокойной, девушка боялась. Почему?
Девушка вошла в душевую кабину. Пластик заблестел под светом прожекторов. Все, даже водопроводные трубы, было прозрачным, позволяя зрителям видеть каждое ее движение.
Девушка открыла кран, подставила лицо под струи воды и приступила к долгому, неторопливому мытью.
Вода плескала на стенки кабины, создавая собственную симфонию звуков. Девушка нанесла на груди гель для душа, растерла его в пену и смыла.
Чин—Чу ощутил хорошо знакомое волнение внизу живота и посмотрел на Мосби, чтобы увидеть ее реакцию. Она ела, завороженно глядя на сцену.
Новое пятно света выхватило мужчину. Невероятно жирного, в состоянии возбуждения и с грубым ножом в руках. Зрители дружно ахнули.
У Чин—Чу внутри все сжалось. Красавица и Зверь. История стара, как само человечество… но наука позволила рассказать ее совершенно по–новому. Сценарий был ослепительно ясен.
Неудивительно, что девушка боялась. По причинам, известным лишь ей одной, — может, из–за неизлечимой болезни или отчаянной нужды в деньгах, — она согласилась умереть. Через десять — пятнадцать минут, растянув мытье до последней возможности, она выйдет из кабины, и мужчина изрубит ее ножом.
Крики и кровь будут настоящими. Зрители, которым наскучило поддельное насилие, настоящее покажется захватывающим.
А как только жертва рухнет на пол, свет выключат. Под покровом темноты вбегут врачи, заберут тело и переправят его в специально оборудованный хирургический кабинет, где девушку вырвут из лап смерти, чтобы она жила дальше в кибернетическом теле. Возможно, не в таком гротескном, как боец II, но намного хуже того, которое она продала, а зрители психически потребили.
Это не было убийством, но Чин—Чу все равно замутило, и он незаметно сунул еду под стул. Кто–то тронул его за плечо. В темноте слуга был едва различим.
— Мистер Чин—Чу? Генерал Мосби?
— Да, а в чем дело?
— Адмирал Сколари просит вас выйти.
Чин—Чу жаждал любого предлога, лишь бы убраться из этой комнаты. Он встал и направился к двери. Мосби последовала за ним. Адмирал Сколари ждала снаружи. Выражение ее лица было еще мрачнее обычного.
— Император созывает консультативный совет. Вам обоим приказано прийти.
Чин—Чу поднял брови. Император проводил собрания всякий раз, когда эта блажь взбредала ему в голову… и многие были пустой тратой времени.