Проклятый
Шрифт:
Раздумывая, вгляделся в непроницаемое лицо врача. Тот пользовал отца много лет. И не счесть, сколько раз императорский врач имел дело с вывихнутыми коленями, разбитыми носами и детскими простудами обоих принцев. Эриан помнил его веселым и ласковым, что, к сожалению, не облегчало теперешней задачи.
– Мэтр Озарий, – начал Эриан, – вы осматривали тела слуг моего отца. Сегодня днем вы сказали, что не можете установить причину смерти.
– Это так, ваше величество, – с осторожностью произнес врач. –
– И потому следует предполагать колдовство?
Врач принялся внимательно разглядывать пол кабинета.
– Колдовство, ваше величество, не относится к области моих знаний. Я не в силах ответить на ваш вопрос.
Эриан откинулся в кресле.
– Скажите, мэтр Озарий, сегодня утром, до того, как вы объявили результаты осмотра, с вами беседовал Верховный жрец?
Голова врача склонилась еще ниже.
– Благодарю вас, – вздохнул Эриан, не дождавшись ответа.
– За что, ваше величество?
– За то, что не лжете.
– В вашей власти погубить меня, ваше величество, – Озарий с несчастным видом поднял лицо. – У меня есть дети…
– Я не собираюсь скармливать вас жрецу, мэтр Озарий. Этот разговор останется только между нами. И, если он заплатил вам…
– Нет, ваше величество! – врач, похоже, и не заметил, что перебил императора. – Я не взял бы денег! Да жрецу и нет нужды платить, чтобы ему повиновались…
«Третий раз сегодня мне указывают, кто на деле правит Империей!» Эриан спрятал вспыхнувший гнев за улыбкой:
– Вы расскажете мне правду, мэтр Озарий?
– Да, ваше величество, – врач заговорил тихо и быстро. Эриан наклонился вперед, боясь пропустить хоть слово. – Это яд, ваше величество. Их отравили, никакого колдовства. Есть яды, выпускаемые в воздух. Они действуют быстро и быстро выветриваются. Надо лишь опорожнить сосуд, к примеру, в полуоткрытую дверь или воздуховод. Сложность в том, чтобы не вдохнуть самому, но…
– Кто-то справился?
– Да, и он действовал умело, ваше величество.
«Вот как, ваша святость?»
– Скажите, мэтр Озарий, – задумчиво спросил Эриан, – если вы правы, почему отец не был отравлен? Почему его закололи кинжалом?
– Не могу знать, ваше величество. Но, умри император так внезапно, пошли бы разговоры об отравлении. Даже если б я подтвердил иное. Такое уже случалось…
– А виновника не было бы. Удобного виновника. Так?
– Так, ваше величество, – чуть слышно подтвердил Озарий.
– Вы уверены, что не ошиблись?
– Могу поклясться, ваше величество. Но, если вы спросите меня снова, при людях… Лучше сразу прикажите меня казнить.
– Не беспокойтесь, мэтр Озарий. Кто бы ни спросил вас, отвечайте, как велел жрец. Слуг моего отца погубило колдовство. Если потребуется, поклянитесь в этом. И если придет день, и вас уличат в ложной клятве, вы уже имеете мое помилование.
Озарий удивленно приоткрыл рот. Хотел что-то сказать, но, взглянув в лицо императору, передумал. Кивнул.
– Вы поняли меня, – сказал Эриан.
– Да, ваше величество. И еще одно… – врач помедлил. – Император недомогал в последнее время. Его болезнь могла быть слабостью легких…
– А могла и не быть?
– Да, ваше величество. В молодости мне случилось изучать яды. Есть трава, она произрастает на юге. Если принимать ее настой в малых дозах … Пищу императора отведывает слуга, потому трудно предположить отравление, но… Я говорил его величеству о моих подозрениях, но он разгневался. И я… Простите меня, ваше величество.
– Я не понимаю.
– Я давал императору противоядие без его ведома. Под видом укрепляющего снадобья.
«Что ж, ваша святость. Действительно, все сходится». Эриан вдруг почувствовал, как сильно он устал.
– Вам не за что просить прощения, мэтр Озарий. Вы спасали моему отцу жизнь, и за это я вечно буду вам признателен. Не ваша вина, что противник оказался хитрее. Вы верный слуга, я запомню это. Ступайте и забудьте этот разговор.
– Да, ваше величество.
Оставшись один, Эриан подбросил в руке не пригодившийся кошель. Убрав золото, поднял с пола кинжал. Усталость притупила боль и гнев, но Эриан понимал – завтра они вернутся терзать его с новой силой.
Он прошел в спальню, верный Гремон помог раздеться. Впереди был второй день правления императора Эриана. Будет ли оно долгим, Эриан не знал. Но знал, что счастливым оно не будет никогда.
О наступлении утра возвестили звуки. Забубнили, просыпаясь, грубые голоса, чаще зазвенел дверной колокольчик. Потянуло дымом – на кухне разожгли печь. Кар лежал поверх застеленной постели, слишком измученный, чтобы шевелиться, слишком напуганный, чтобы спать. Незаметно, исподволь подступила слабость. Не темное искушение злом – простая усталость. Сдаться, прекратить борьбу, не оттягивать неизбежное… Опять раздался младенческий крик, резкий и неприятный, встряхнул неповоротливые мысли. Кар с трудом встал. Умылся из кувшина в углу. И вышел, направляясь к лестнице, запаху пищи и голосам из трактирного зала.
Они настигли Кара на верхней ступеньке – взволнованные, недоверчивые. Он задержался, прислушиваясь.
– А ты не врешь? – спросил кто-то.
– Оторви задницу от скамьи, сам убедишься, – огрызнулся другой.
– Моей заднице здесь нравится, – возразил первый, – а вот ты, пожалуй, врешь, чтоб получить бесплатную выпивку!
Послышался смех. Второй голос обижено произнес:
– Глашатаи на площади второй час орут, не затыкаясь, а вы здесь сидите, как мухи в навозе, одно только свое жужжанье и слышите!