Прокурор Горайко и его коллеги

Антоненко Борис Тихонович

Прокуратура района не стала углубляться в этот вопрос, и дело было принято к своему производству областной прокуратурой.

Исследуя документы, старший следователь прокуратуры области установил, что работники базы вступили в сделку с работниками гардинной фабрики в Коломые.

Было решено немедленно начать ревизию на гардинной фабрике; что-то уж больно подозрительны были связи работников базы с директором фабрики.

На следующее утро ко мне зашел прокурор следственного отдела Самойлович.

Игорь Борисович был одним из квалифицированных

следственных работников. Он много лет работал в прокуратуре, отличался исключительной скромностью и добросовестностью.

— Вы знаете, — говорил он, докладывая дело, — в свое время прокуратура города неправильно прекратила дело в отношении экспедитора, подозреваемого в хищении двухсот метров гардинного полотна. Того, кто вывозил, осудили, а того, на кого ссылался осужденный, — экспедитора, выдавшего ему это полотно, так сказать, не заметили, и дело о нем прекратили. Я отменил постановление о прекращении дела и думаю, что вы со мной согласитесь.

— Странно, — подумал я, — только вчера мне докладывали о гардинной фабрике и вот сегодня опять… Не иначе, как там орудуют воры.

Постановление я, конечно, подписал и посоветовал проследить, чтобы дело доследовалось с особым вниманием. Мне при этом припомнилось, что по некоторым сведениям директор гардинной фабрики Гурский скупал золото и изделия из него… Имелись и другие данные о том, что Гурский живет явно не по средствам.

Объединив оба дела, мы решили произвести обыск у лиц, в отношении которых имелись достаточно веские сведения о том, что они совершают преступления.

Начали с Гурского.

Но прежде чем рассказывать о самом расследовании, мне хотелось бы вкратце познакомить читателя с биографией этого человека. Она небезынтересна и вместе с тем поучительна.

Когда-то Гурский влачил полуголодное существование, перебиваясь работенкой портного где-то в Прикарпатье. Пришла в эти места Советская власть. Изменилась жизнь Гурского. Его выдвинули на ответственную работу. Сначала он относился к работе добросовестно, упорно трудился. Но полная бесконтрольность, лесть и подхалимство подчиненных привели к тому, что он зазнался, у него появилась самоуверенность, стало выявляться чрезмерное самолюбие. Особенно же его охватило стремление к наживе, желание во что бы то ни стало стать богатым. Это и привело Гурского в конечном итоге на скамью подсудимых.

От жизни в глухом селе над Днестром до жизни в одном из красивейших городов Прикарпатья! От жалкого существования местечкового портного до поста директора фабрики! Таков его путь.

Гурский не оправдал доверия. Став на путь преступления, он не только крал сам, но и растлевал сознание многих людей путем подкупов, лести, обмана. Теперь пришел час расплаты…

Кто-то долго возился с дверными запорами, и когда, наконец, они были открыты, появилась заспанная женщина:

— Что надо?

— Разрешите войти? — спросил высокий мужчина в прокурорской форме. Это был младший советник юстиции Игорь

Борисович Самойлович, возглавлявший группу по обыску в квартире Гурского.

— Я жена Гурского, — испуганно пролепетала женщина, — а он еще спит.

Когда Гурского подняли с постели, он долго не мог разобрать, в чем дело и почему его в такое раннее время беспокоят. Сначала он даже возмутился, но, когда увидел человека в прокурорской форме, поднялся, недоуменно оглядываясь и не понимая значения этого раннего визита.

Долго читал Гурский постановление о производстве обыска, санкционированное прокурором, изучая его и, видимо, соображая, как поступить в этом случае. Осознав цель прихода прокурора, он начал заметно волноваться.

Обыск длился почти двое суток.

Особенно заволновался Гурский, когда начали осматривать чемоданы. То вставал, то садился. Руки у него дрожали, глаза бегали. Когда прокурор взял в руки один из них, он удивился его тяжести.

Увидев чемодан в руках Игоря Борисовича, Гурский тяжело вздохнул и отвернулся.

Игорь Борисович видал виды, но такого он не предполагал: в чемодане лежали аккуратно сложенные в пачки деньги крупными купюрами. Подсчитали — около трехсот тысяч! [2] А на дне чемодана лежали золотые монеты царской чеканки достоинством в десять рублей, золотые доллары и даже золотые австрийские кроны периода до первой мировой войны… В боковом кармане чемодана — около шестидесяти штук новых дамских швейцарских золотых часов, много разных изделий из золота, некоторые с драгоценными камнями.

2

В масштабе цен до 1961 года.

Долго пересчитывали и проверяли содержимое. Гурский все время молчал…

Все, ради чего он жил, шел на риск и преступление, сегодня, сейчас, уплывало от него так неожиданно и бесповоротно.

— Сколько в этом чемодане ценностей? На какую сумму?

— Считайте, я не помню… только прошу записать в протокол, что среди золотых монет есть австрийские кроны и американские доллары. Это еще деньги отца, он передал мне их перед смертью.

— Обязательно запишем, все запишем, как есть, — ответил Игорь Борисович и с иронией добавил: — Отец ваш всю жизнь портным проработал, а смотрите сколько золота накопил!

— Это было до войны, — прошептал Гурский.

Самойлович на это заметил, с трудом сохраняя серьезность, что отец Гурского не иначе как был фокусником: умер до войны, а золотые доллары, оказывается, уже послевоенного выпуска. Чудо, да и только.

Затем в присутствии Гурского сделали обыск в его служебном кабинете на фабрике… В сейфе нашли всего две-три бумаги — обыкновенную переписку, но зато там было несколько пакетов с тюлевыми покрывалами и гардинами, судя по всему, приготовленными для подарков…