Прокурор идет ва-банк
Шрифт:
— Осложнение возникло! — беспокойно проговорил Багиров. — Поговорить необходимо.
— Давай поговорим!
— Разговор не телефонный!
— Меня не прослушивают!
— Не уверен!
— Ты думай, о чем говоришь! — нахмурился Борзов.
Старинный друг начинал его раздражать. Но замены ему пока не было.
— Прокурора нашего срочно вызвали в Москву! — сообщил Багиров. — А его заместитель — человек Генпрокуратуры.
— Приезжай! Как раз к завтраку, Глаша что-то такое с грибами варганит.
— Я твоего атлета задействую! — предупредил полковник. — Заедем с ним кое-куда…
— Хорошо! Тащи и его к нам на завтрак. Пусть привыкает.
— Это что-то новенькое! — изумился Багиров. — Ладно, потом расскажешь.
— А что тут рассказывать? — усмехнулся Борзов. — У них скоро с Риткой свадьба. Считай, что ты приглашен.
— Спасибо за приглашение! Через полчаса будем.
— Не торопись! — назидательно предупредил Борзов. — Тамара Романовна еще не вставала.
— Понял! Пока! — Багиров повесил трубку…
Багирова тоже начинал раздражать старинный друг. Хотя своей карьерой он был обязан ему.
Но груз благодарности давит иногда невыносимо. И Багиров как раз был из такой категории лиц. Он просто физически ощущал свою зависимость от друга. С каждым годом нести эту ношу становилось ему все сложнее и сложнее.
Прямо возле подъезда Багирова ожидала новенькая белая «шестерка», за рулем которой сидел Валера.
Он сел в машину, и «шестерка», поднимая шлейф пыли и визжа на крутых поворотах, понеслась по серпантину шоссе все выше и выше в гору.
Внезапно пошел дождь, крупные капли забарабанили по машине, смывая с нее пыль.
— Петр Григорьевич пригласил меня на свадьбу! — поведал Валере Багиров. — Поздравляю!
— На свадьбе и поздравите! — буркнул Валера. — А то мне просто не верится, что это действительно произойдет. Вы давно дружите с Петром Григорьевичем?
— С пионерского детства! — засмеялся Багиров. — Он был барабанщиком, а я — горнистом. И в комсомоле вместе. В комсомоле и тогда, Валера, играли в детские игры, а пили по-взрослому… Твой будущий тесть еще в те времена был всегда готов на халяву, как юный пионер…
— Петра Григорьевича не надо! — нахмурился Валера.
— Ну да, вам же с Цвяхом за анашу хорошо припаяли, а он вас из дерьма вытащил, — ухмыльнулся Багиров. — Но чьими ручками-то? А? Спроси как-нибудь у будущего тестя.
Валера промолчал. Он и сам знал, что Багиров приложил все усилия, чтобы вытащить его с Цвяхом из компании, отправившейся на нары за продажу наркотиков.
Белая «шестерка» вырулила на ровную дорогу, и Валера через минуту затормозил на зеленой лужайке возле светло-розового двухэтажного особнячка, прятавшегося в густой зелени.
Это был дом отдыха для работников второго звена горкома, обкома и других подобных учреждений.
Валера с Багировым вышли из машины и по деревянной лестнице поднялись на веранду, где стоял длинный стол, накрытый белой скатертью. Правда, белой она могла называться условно, потому что вся была покрыта кровавыми пятнами от пролитого вина. Тарелки с остатками очень неплохой закуски стояли на скатерти, напоминая о ночном пиршестве.
За столом сидел абсолютно пьяный Цвях, одной рукой он держал на коленях полуголую девчонку, а другой наполовину опустошенную бутылку шампанского.
Не обращая внимания на вошедших, Цвях то тискал за упругий зад девчонку, то отхлебывал шампанское прямо из бутылки. И громко кричал при этом:
— Люська… Ну их всех… к матери… Люська, а? Осточертело все… Поехали на Камчатку… или на Сахалин рыбу ловить… Во времена были…
Люська, увидев вошедших и ничуточки не смущаясь, мигом слетела с колен Цвяха и бросилась на шею Валере с воплем:
— Валерка!.. Любимый!
Валера молча стряхнул ее с себя, так что она стукнулась о стоявший рядом стул, и подошел к Цвяху.
— Серега! — Он забрал у Цвяха бутылку с остатками шампанского. — Срочное дело. Идти можешь?
Цвях посмотрел на него мутным взглядом и потянулся за бутылкой, которую Валера поставил на стол, но не удержался и упал.
Валера подхватил падающего Цвяха и под звон скатывающихся со стола бутылок потащил его во двор, где сразу же сунул под кран с холодной водой.
Но Цвях после первого купания в себя не пришел.
— Очнись, олух! — заорал на него Багиров. — Прозевал, болван! Оболенцев с опером приехали. Понимаешь? Опять приехали!
— Опером, опером, каким еще опером? — с трудом ворочая языком, глупо улыбался Цвях.
— С Волкодавом! — заорал на ухо Цвяху Багиров. Валера опять сунул дружка под струю холодной воды. Цвях стал трезветь.
— У-у-у, мать… — невнятно выругался он. — Оболенцев с Волкодавом?.. А где поселились?
— В гостинице цирка! — сказал Багиров, с отвращением глядя на Цвяха.
— Моя задача? — заискивающе спросил тот Багирова.
Багиров притянул его к себе за ворот и жестко, с угрозой произнес:
— Не спускай с них глаз, понял?.. Еще раз упустишь, пеняй на себя! И торгашам втолкуй, что у Оболенцева ничего нет, пустой он. Но будет брать на «пушку».
— Все сделаю! — поклялся Цвях. — Больше ошибок не допущу.
Оставив мокрого и жалкого Цвяха окончательно приходить в себя, Багиров с Валерой отбыли к Борзову на завтрак…
Гостиная в квартире Борзовых всегда вызывала у Багирова восхищение: импортная мебель, серванты и полки забиты старинным фарфором, хрусталем, множеством иностранных безделушек, на полу — персидский ковер горчичного цвета, в углу японский телевизор «Сони» и видеомагнитофон, а рядом музыкальный центр «Пионер».