Прокурор идет ва-банк
Шрифт:
Она бросилась обратно к машине Эдуарда, но дверь оказалась закрытой наглухо.
— Открой! — закричала Ольга в ужасе. Но Эдуард ей в ответ показал фигу.
Ольга попыталась убежать, но Амбал с Битюгом перекрыли ей путь к отступлению. Они медленно с двух сторон приближались к ней, плотоядные улыбки делали их похожими на неизвестных науке зверей.
Ольге ничего не оставалось, как подойти к Цвяху и спросить прерывающимся от ненависти голосом:
— Что вам от меня нужно?
— Поняла, что тебя катали не просто так? — ухмыльнулся Цвях.
Он достал из «дипломата» лист бумаги с отпечатанным текстом.
— Придется подписать вот эту бумагу, и ты свободна! — сказал он, протягивая лист. — На свободу с чистой совестью!
Ольга машинально взяла протянутый ей лист и прочитала текст. Ужас охватил ее. Она даже почувствовала, как побежали по спине мурашки.
Это было заявление в прокуратуру СССР, в котором Ольга обвиняла Оболенцева в том, что он склонил ее угрозами к сожительству, что она была вынуждена даже делать от него аборт, потому что, узнав о будущем ребенке, следователь заставил ее пойти к врачу. В конце заявления Ольга просила Генерального прокурора принять самые строгие меры по отношению к негодяю и развратнику.
Прочитав «собственное» заявление, она разорвала лист с текстом на мелкие клочки и бросила их на ветер, который тут же унес их в пропасть.
Цвях невозмутимо, словно того и ждал, достал второй такой же лист бумаги.
— Либо ты подписываешь, либо…
— Не-е-ет!.. Ни за что! — отрезала Ольга.
— Либо ты подписываешь, либо… — и подняв голову Цвях кивнул Амбалу и Битюгу.
Те мгновенно, будто всю жизнь только этим и занимались, схватили Ольгу и сорвали с нее кофточку и лифчик.
Ольга отчаянно отбивалась от сильных и цепких рук бугаев, но ни крики ее, ни отчаянные попытки вырваться ей не помогли.
Цвях нагло схватил ее за груди и спросил:
— Будешь подписывать? А то мы тебя сейчас втроем трахнем, — и добавил, ухмыляясь: — А четвертым будет твой бывший муж. Говори, будешь подписывать?
Ольга вырвалась и подбежала к краю обрыва.
— Давай, давай прыгай! Это хорошая идея! Мы всё на Оболенцева и свалим. — Цвях рассмеялся, не сделав ни малейшего движения, чтобы остановить ее.
Ольга, прикрывая руками голые груди, попятилась назад.
Цвях невозмутимо протянул ей второй лист бумаги.
— В Угличе — Гоголя, три, квартира десять — живет сестра твоя Лидия с двойняшками. Уйдут дети в школу, и… потом долго их могут искать… Поняла, идиотка?
Ольга обессиленно опустилась на землю и, обливаясь слезами, подписала протянутое ей заявление.
— Мразь!.. И подохнешь как мразь!.. — сквозь рыдания произнесла она, бросив подписанный лист и ручку на землю.
Цвях молча поднял ручку и заявление. Стряхнув с листа бумаги пыль, он аккуратно положил его в «дипломат» и, подойдя вплотную к Ольге, скомандовал Амбалу:
— Изобрази нас на память.
— Слушаюсь! — ответил Амбал.
Цвях, ни разу не взглянув на свою жертву, отправился к машине.
Лишь садясь в автомобиль, он крикнул ей:
— Вякнешь слово, отправлю фотографию твоему хахалю. Мы его сюда не звали! За что боролся, на то и напоролся!
Амбал, жадно взглянув на полуголую Ольгу, сказал Цвяху:
— Давай ее трахнем! Чего добру пропадать?
— Глохни, пацан! — рявкнул тот на него. — Ну ее, баб много, а служба у нас одна. Поехали.
И они укатили, оставив Ольгу наедине с бывшим мужем.
Ольга, надев на себя порванную кофту, шатаясь, пошла по шоссе в город. Эдуард подъехал к ней и усадил в машину. Ольга не сопротивлялась.
— У меня другого выбора не было! — оправдываясь, заявил он. — Не хотел пять лет получать за травку. А у тебя язык как был злым, так и остался. Только теперь сама себя ужалила. Сурово они с тобой обошлись, но их тоже можно понять. Каждый за себя.
— Молчи… — сквозь слезы простонала Ольга. — Лучше бы ты меня убил!
— Ха-ха-ха! — саркастически засмеялся Эдуард. — Идти под вышку дураков нет. Да и смерть твоя была бы им только на руку. Будь уверена, они постарались бы свалить ее на Оболенцева.
— И фамилию знаешь? — удивилась Ольга, постепенно приходя в себя.
— Просветили! Ты опаздываешь?
— Опаздываю! — обреченно произнесла Ольга и как-то заговорщически посмотрела на бывшего мужа. Тот прибавил скорость.
Впереди показался крутой поворот. И когда Эдуард собрался лихо повернуть направо, Ольга неожиданно для него рванула руль на себя, и машина, сломав бетонное ограждение, полетела в пропасть…
На самом верху
На этот раз по красным ковровым дорожкам холодных державных коридоров в кабинет Надеинова Оболенцев прошел без малейшей задержки.
Едва он появился в приемной, секретарь Надеинова сообщила, что его ждут.
Хозяин кабинета встретил Оболенцева очень приветливо. Ему нравилось, как работал этот следователь по особо важным делам. Те материалы, которые он предоставил в прокуратуру Союза, были подобны бомбе.
— Как вы и предполагали, Майер проявил излишний педантизм, — не договаривая до конца, спокойно сказал Надеинов после обмена приветствиями.
— На то он и Майер, — также невозмутимо ответил Оболенцев, уже догадываясь, о чем пойдет речь. — Интересно сравнить, насколько его рассказ отличается от того, что он мне наговорил.
— Если и отличается, то в очень незначительных деталях. Я вам только конец покажу. У вас еще будет достаточно времени изучить его полностью.
Надеинов включил монитор. На экране показался Майер. За его плечами виднелись небоскребы Нью-Йорка. Еолос его звучал ровно, хотя было видно, что он нервничает: