Прокурор идет ва-банк
Шрифт:
— Я на стреме! — сказал он. — Водила вам нужен непокалеченный.
— Ладно! — согласился лейтенант.
— Надо было стволы захватить! — пожаловался сержант.
— Дурак! — осадил его лейтенант. — Откуда у него может быть пистолет?
— На всякий случай! — оправдывался сержант.
— Вот чтобы не было никакого «всякого случая», и приказано было оружия не брать. Пошли!
Держась в тени кустов, лейтенант с сержантом отделились от машины и направились к подъезду Ольги, сжимая в руках связку отмычек, фомки, а в карманах ножи с выбрасывающимися лезвиями.
В подъезде их встретил Ярыгин.
Дуло «стечкина» беспощадно уставилось на лейтенанта, и у того сразу же задрожали от страха губы и пересохло во рту.
— Не двигаться! — жестко и тихо приказал Ярыгин. — Старших по званию ждать заставляете, нехорошо!..
Милиционеры замерли как вкопанные.
— «Мальчиков» и фомки к ногам! — опять тихо приказал он.
Амбал с Битюгом моментально выполнили приказание, причем так неудачно, что фомки пребольно ударили их по ногам, но они позволили себе лишь тихо вскрикнуть.
— Холодное оружие на землю! — продолжал Ярыгин. — По очереди — доставать все левой рукой: сначала ты! — Он указал пистолетом на Амбала.
Лейтенант с готовностью повиновался и достал из кармана нож, который и бросил рядом с фомкой.
— Теперь ты! — командовал Ярыгин, направляя дуло пистолета на Битюга.
Тому тоже ничего не оставалось, как повиноваться.
После этого он велел им встать лицом к стене, опереться на нее руками и расставить пошире ноги.
Обыскав задержанных, Ярыгин убедился, что, кроме холодного оружия, у них не было ничего. Даже документов.
Поначалу майор решил их задержать и доставить в ближайшее отделение милиции, но, мудро рассудив, что у себя им помогут даже стены, решил отпустить. Да и не хотел он этой акцией привлекать внимание к Оболенцеву.
— А теперь брысь отсюда, шпана! — приказал он и с удовольствием наблюдал, как двое громил, как шкодливые коты, бросились к машине.
Через секунду «уазик» взревел и вихрем умчался со двора. А удовлетворенный Ярыгин вновь вернулся на свой наблюдательный пост.
Но занимал он его недолго. Через час дверь квартиры Ольги открылась, и Ярыгин по поцелуям прощающихся любовников понял, что время свидания закончилось. Оболенцев возвращался в гостиницу.
Ярыгин выждал, когда за Ольгой закроется дверь, и торопливо спустился во двор вслед за другом.
Как осторожно он ни ступал, Оболенцев сразу почувствовал за собой слежку и, резко остановившись, спросил:
— Ваня, это ты?
— А кому ты еще нужен? — грубовато ответил Ярыгин.
Оболенцев разозлился.
— Слушай, Ярыгин! Я тебе категорически запретил охранять меня. Я не представляю…
Он осекся, увидев в руках друга фомки и «мальчиков». И сразу же все понял.
— Прости, Ванюха! — сказал он, обнимая друга. — Не думал, что они решатся. Значит, мы их загнали в угол. Ничего, скоро очистим хотя бы от этих нашу землю.
— Очистим, Кирилл! — несколько иронично согласился Ярыгин и добавил: — Жаль, только жить в эту пору прекрасную уж не придется ни мне, ни тебе…
— Не надо мне было сегодня идти к Ольге!
— Меня в этой истории больше беспокоит другое!
— Думаешь, прослушивают?
— Другого объяснения нет! — сказал Ярыгин.
— Я не имел права подвергать риску Ольгу! — заметил Оболенцев. — Надо быть осторожнее…
Показания получены
На следующий день Оболенцев пришел на работу раньше обычного. Просматривая протоколы допросов всех задержанных, он тщательно готовился к встрече с Юрпаловым. Оболенцев понимал, что без Юрпалова, о котором он говорил Надеинову, дела не будет. «Белая дача» и все выходы наверх должны были идти через него.
Ровно в девять тридцать дверь кабинета открылась и конвой ввел Юрпалова.
— Что это с вами? — увидев подтек под его глазом, спросил Оболенцев.
— С нар упал ночью, — демонстративно твердо произнес Юрпалов.
— Михаил Тимофеевич, может, вспомните, сколько денег в общей сложности вы передали Борзовой за все время работы директором ресторана «Москва»? Когда это было и при каких обстоятельствах? — очень спокойно спросил Оболенцев, видя состояние Юрпалова.
— Я?.. Нисколько! — отрезал он. — Повторяю: нисколько!
— Но есть же подписанные вами показания! — возмутился Оболенцев.
— Оговорил я Тамару Романовну. Оговорил. Она честнейший человек! — с театральным пафосом заключил Юрпалов. — Ей дорога прямо в министры!
— Значит, нужно полагать, что вы сами взяток тоже не брали? — уже более спокойно спросил Оболенцев.
— Сам брал! А другим не давал!
— Михаил Тимофеевич, что вы делаете? — сочувственно спросил Оболенцев.
— Оговор! — почти крикнул Юрпалов и, сцепив зубы, уставился в пол.
Оболенцев видел, что еще миг — и этот здоровенный детина расплачется. «Крепко поговорили с ним», — подумал он.
«Обвинение в получении взяток я ему и так предъявлю, — рассудил Оболенцев, — так что с арестом вроде бы все в порядке. А дальше все рушится… Но отпускать его в камеру сейчас нельзя! Пока он на изломе, надо работать».
Оболенцев налил стакан воды и поставил перед Юрпаловым. Тот залпом осушил его.
— Михаил Тимофеевич, — очень спокойно обратился он к Юрпалову, — ведь, кроме вас, есть еще много свидетелей. Вопрос только времени. Так что не загоняйте сами себя в угол.
Юрпалов оторвал взгляд от пола и настороженно посмотрел на Оболенцева.
— Если уж признались в неоднократном получении и даче взяток, да еще в крупных размерах, да еще и лицам, занимающим ответственное должностное положение, — куда больше! — продолжал Оболенцев. — Этого вполне достаточно для суда, чтобы дать по максимуму. Так что не лишайте возможности суд и следствие быть милосердными к вам.