Прокурор по вызову
Шрифт:
– Извините, я на минуточку. – Турецкий выскочил из кабинета.
– Ну что, полезный дедуган? – Эдик Позняк все еще сидел под дверью.
– Ты что тут делаешь? – возмутился Турецкий.
– Я же посоветоваться пришел, может, мне в ботанический сад сходить?
– Сходи. А зачем?
– Пальмы, которые на пленке и кактусы не из фиников же выращивали, оранжерею должен был кто-то оформлять, обслуживать. Может быть, так на нее и выйдем.
– Давай вот что, – распорядился Турецкий, – найди десяток фотографий девушек от пятнадцати до двадцати пяти, туда же добавь наших красавиц – и мне на стол.
– Сегодня?
– Через
– Федор Федорович, вы, кажется, сказали, что в бассейне плескалось четверо? То есть кроме Замятина и двух девушек был еще кто-то?
– Был, конечно. Мужик, чернявый такой. Грузин или, может, еврей, я на него сильно внимания не обращал. Вот «человека, похожего на Замятина» я смогу опознать уверенно. И положить конец спекуляциям! А того грузина – нет. Развлекался он наравне с Замятиным, но я, понимаете, был так поражен видом голого генпрокурора, что его толком и не рассмотрел.
– Можно? – В кабинет заглянул сияющий Позняк.
– Заходи, – позволил Турецкий.
Позняк выложил на стол двенадцать фотографий девушек самой разнообразной внешности, включая негритянок и китаянок. Вернее, это были не совсем фотографии, то есть напечатаны они были не на фотобумаге, а на цветном принтере. Снимки девочек с кассеты Позняк тоже перепечатал.
– Федор Федорович, среди этих девушек вы узнаёте тех, которые были тогда в бассейне? – спросил Турецкий.
Косых надел очки и медленно пересмотрел все фотографии.
– Узнаю. Вот эта и эта, – он безошибочно указал нужные лица, – их же и в телевизоре показывали. А вот у этой, которая светленькая, с длинными волосами, на ноге внизу выше щиколотки татуировка есть – синий скорпион, такой чуть больше спичечного коробка размером.
– Все правильно, – кивнул Турецкий. – И тем не менее еще раз насчет четвертого, его лицо не показалось вам знакомым? Может, вы его раньше где-то видели, в газетах, например, или по телевизору?
– Не помню.
– Спасибо, Федор Федорович, вы нам очень помогли. Я бы попросил вас до окончания следствия ни с кем больше этой информацией не делиться, а я в свою очередь тоже гарантирую вам полную конфиденциальность.
Полчаса ушло на оформление протокола опознания.
Довольный визитом, Косых долго тряс руку Турецкого и на прощание обещал звонить, если вдруг вспомнится что-то еще.
– Ну? – Позняк еле дождался его ухода.
– Есть адрес оранжереи и дата съемки, – расплылся в довольной ухмылке Турецкий. – Ты где фотографии нашел?
– Секрет фирмы, – тоже довольно усмехнулся Позняк, но не выдержал и тут же поделился секретом. – По кабинетам побегал, смотрю: мужики в секс-тетрис режутся, а там библиотечка «жипегов» с тетками, самыми разнокалиберными. Я распечатал только тех, что поприличнее, а наших в сканер загнал, чтобы не отличались. Старичок и Замятина опознал также категорически?
– Опознал, но это только начало. Будем проверять оранжерею, а заодно и его показания. Где Ильин?
– Шлюхами занимается, согласно вашему приказу.
– Разыщи его. Шлюхи пока подождут. Поедем смотреть оранжерею.
Пока Позняк бегал за коллегой, Турецкий развил бешеную деятельность. Сообщил Меркулову о прорыве в деле и затребовал немедленно собрать группу экспертов, включая тех, кто работал с видеозаписью, и отделение ОМОНа для поддержки
Уже с порога Турецкого вернул телефонный звонок.
– Все еще дуешься? – справился Грязнов.
– А ты мириться собрался?
– Ты вечером сильно занят? Зашел бы ко мне часиков в восемь, я тебя с одним полезным человеком познакомлю. Можешь прихватить чего-нибудь, хотя это не обязательно. Придешь?
– Что за человек?
– Придешь, увидишь.
Турецкий. 8 апреля. 14.30
Омоновский автобус стоял на служебной стоянке Генпрокуратуры, рядом с «Волгой» Турецкого. Омоновцы травили анекдоты. Рассказчика Турецкий не видел: остальные обступили его плотным кольцом.
– Прибегает соседка к Вовочкиной маме: «Ваш сынок с моими девочками в дочки-матери играет!» – «Скажите спасибо, что не в генерального прокурора!»
Все дружно загоготали.
– Давай еще, старшина!
– Все! Кончайте ржать, – громко сказал Турецкий, ему вдруг стало обидно за родную контору. – Поехали.
Клуб «Ирбис» был обнесен шестиметровым бетонным забором. Вход на территорию был только один – через автоматически открывающиеся ворота. Подъезд просматривался двумя видеокамерами.
Вереница машин остановилась примерно в трехстах метрах. Омоновцы высыпали из своего автобуса и, разбившись на группы, лихо перемахнули стену в трех местах.
– Быстро работают! – одобрительно сказал Позняк.
Омоновцы, может, и быстро работают, подумал Турецкий, а эксперты? Хорошо бы до полуночи разобраться.
Один из омоновцев поднялся на стену изнутри и помахал рукой.
– Двигаем! – скомандовал Турецкий. – Наша очередь.
Ворота отъехали. Турецкий как триумфатор, засунув одну руку в карман, в другой сжимая постановление на обыск, в сопровождении Ильина, Позняка, двух омоновцев и двух экспертов-криминалистов из ЭКУ ГУВД вошел на территорию клуба. Пятеро охранников лежали на земле лицом вниз, закинув руки за голову и расставив ноги в стороны. Омоновский старшина, Турецкий узнал его по голосу, их сноровисто обыскивал, непрерывно отвешивая пинки и выкрикивая матерные угрозы, чтобы не смели шевелиться.
Посреди площадки для парковки, в углу которой сиротливо приютился одинокий джип, стоял голый по пояс мужчина в тренировочных штанах, кроссовках, с полотенцем на голове, по-хозяйски уперев руки в бока. Омоновцы его игнорировали.
– Э-э-э! Э-э-э!!! Полегче, командир! – Замечание человека с голым торсом, видимо, относилось, к омоновскому старшине.
– Жадько? – на всякий случай удостоверился Турецкий. В папке была фотография пятнадцатилетней давности, но складывалось впечатление, что она сделана лет сто назад.