Прокурор по вызову
Шрифт:
Турецкий решил с горя выйти за пивом и заодно поискать клей, может, в каком-то из ларьков удастся разжиться. Убирать хлам на место он не стал: Ирина с Нинкой собирались вернуться часа через два, не раньше. Можно успеть и пива выпить, и с телефоном закончить и прибрать.
От этих радужных мыслей его оторвал короткий звонок в дверь.
– Иду! – закричал Турецкий сдавленным голосом, как будто действительно идет черт знает откуда, лихорадочно заталкивая в кладовку наиболее неприглядное.
– Прошу прощения, Александр Борисович, – сказал Ильин, войдя в квартиру и скромно остановившись у порога, – целый час вам звоню, у вас все время занято.
– А
– По убийству Калашниковой эти долбаные воскресенцы не продвинулись ни на шаг, только зря съездил, – сказал Ильин, когда они спустились во двор. – Можно было за пять минут все по телефону выяснить.
В тоне его Турецкий почувствовал упрек за испорченный субботний вечер. Незаметно для Ильина он переключил часы в режим секундомера и спросил:
– Поконкретнее давай, что у них есть? Что ты мог выяснить за пять минут по телефону?
– Сделан фоторобот подозреваемого, тот, что я вам вчера показывал. Подозреваемого видели несколько человек, когда он входил в подъезд. Среднего роста, небритый, на нем была спецовка, вязаная шапка на глаза, лицо черное, как у негра, – все в мазуте, на плече здоровенная сумка, из нее торчали моток кабеля и инструменты. Толком его, ясное дело, никто не разглядел, поэтому и фоторобот такой хреновый. По киллеру – все. Теперь что касается самой Калашниковой. Родственников нет: мать проживала в Звенигороде, умерла три года назад, отец не известен. По словам знакомых матери, Калашникова после школы уехала в Москву. Работала в частной фирме то ли секретарем, то ли бухгалтером. В Воскресенске знакомых не имела, с соседями отношений не поддерживала, общалась только с экономкой – Серебро Луизой Гавриловной. Она убирает в том доме в нескольких квартирах. Эта Луиза Гавриловна утверждает, что Калашникова появлялась изредка – не чаще двух-трех раз в месяц, гостей у нее ни разу не было, – короче, отдыхать приезжала. О себе никогда ничего не рассказывала. Осмотрел квартиру. Необжитая, шмоток практически нет, ни бумаг, ни документов, ни записной книжки, ни хрена! Выводы: в Воскресенске нам ловить нечего. Появились у Калашниковой свободные деньги, она и решила вложить их в недвижимость. Почему не в Москве, тоже более или менее понятно – устроила себе тайное лежбище. В общем, нужно брать за задницу Замятина, тут я с Эдиком согласен на сто процентов. Пусть колется, с кем гулял в «Ирбисе» тридцатого. Найдем вторую шалаву, если ее до тех пор не шлепнут, и выясним, кто и кому проболтался про квартиру Калашниковой в Воскресенске. Наверняка о ней знали максимум одна-две ее ближайшие подруги.
– Замятина взять за задницу не получится, я уточнял, – Турецкий театрально развел руками, – во-первых, его задница слишком высоко сидит, во-вторых, она слишком скользкая. Зато у меня возникло несколько вопросов. Ты говоришь, в квартире Калашниковой не нашли никаких документов, знакомых в Воскресенске у нее нет, как же в таком случае установили ее личность?
– Ну паспорт при ней был. Но и только.
– А прописана она, значит, в Звенигороде, в квартире матери?
– Точно.
– Ладно. Допустим, эта ниточка оборвалась. Калашникова приезжала в Воскресенск на своей машине?
– Нет. Машины у нее вроде бы не было. Приезжала на электричке.
– На электричке?! Ты в своем уме?! При ее бабках она, по-твоему, стала бы толкаться в электричке?
– Может, на тачке, но не до самого дома. К дому она всегда подходила пешком, это установлено.
– Конспираторша, мать ее! – Турецкий в сердцах сплюнул. – Все равно нужно разыскать того, кто ее подвозил в Воскресенск.
– Где его теперь найдешь? – уныло возразил Ильин.
– «Где», «где»! В Москве! И за пять минут ты бы ничего не выяснил по телефону. Смотри! – Турецкий предъявил ему секундомер, отсчитавший больше четверти часа.
Ильин, обидевшись, замолчал, а у Турецкого кончились вопросы, поэтому минут пять они шли молча. Закончив обход ближайших ларьков и так и не найдя клея, Турецкий купил вместо него шесть бутылок пива: себе и Ильину, потом, подумав, взял еще одну: вдруг в лесу кто-то сдохнет и Ирина Генриховна пожелает присоединиться. И еще банку соленых орешков, хотя и считал это баловством.
– Пойдем! – скомандовал он, – отказы не принимаются, будем продолжать оперативное совещание.
– А оперативных данных хватит? – кисло усмехнулся Ильин, которого перспектива сидения у Турецкого на кухне, похоже, не слишком прельщала. – Да, чуть не забыл! У Калашниковой нашли две фотографии, на одной мать, на другой она сама, очевидно с подругой.
– Фотография сделана в Москве на улице? – с надеждой спросил Турецкий.
– Вы думали, они сфотографировались на работе? Увы, к сожалению, в квартире. Вот, – полез он за пазуху.
Турецкий взглянул на фотографию и замер на месте. Подругой Светы Калашниковой оказалась сногсшибательная фемина, клеившая его неделю назад в ресторане «Россини». А чтобы вычислить ее, теперь нужно только найти прокуроршу с соседнего столика, которая с феминой лобызалась как ближайшая подруга.
– Александр Борисович, вы ее знаете? – заволновался Ильин, заметив у Турецкого заинтересованность в глазах. – Откуда?!
– Встречал как-то.
– Где?!
– Места нужно знать!
Турецкий бегом помчался домой и, только забежав на кухню, вспомнил, что телефон лежит в руинах и, собственно, поэтому он выходил на улицу.
– Скотчем нужно, – посоветовал Ильин, выглядывая из-за плеча, – дайте попробую. – С грехом пополам он скрепил лопнувшую пластмассу и, подгоняемый нетерпеливым сопением Турецкого, торопливо закрутил все винтики. – Работает! Скотч вообще величайшее изобретение человечества после колеса.
Турецкий набрал Меркулова:
– Костя! Я надыбал свидетеля по делу Замятина. Двадцать пять – тридцать лет, прокурорский работник, но не из Генпрокуратуры. Скорее она из городской или областной прокуратуры. Третьего числа принимала участие в обыске в офисе «Вулкана». Сейчас дам команду своим орлам отыскать эту даму.
Ильин, пока Турецкий говорил, откупорил бутылку:
– Держите пиво, Александр Борисович.
Меркулов, видимо, услышав про пиво, ответил недовольно:
– Ты следователь, а не я. Я могу лишь дать команду о содействии твоему розыску.
– Я сейчас еду в ресторан «Россини», попытаюсь выйти на нее. А ты, Костя, узнай через управление кадров -кто такая эта дама.
Турецкому повезло. Официант был тот же, что и в прошлое воскресенье.
– Знаете ее? – спросил Турецкий сурово, заранее исключая малейшую возможность отрицательного ответа.
Официант повертел снимок в руках.
– Какую?
– Желательно обеих.
– Вот эту, – официант ткнул пальцем в Калашникову, – не знаю, но лицо знакомо. Кажется, по телевизору видел, она телеведущая?