Прокурор по вызову
Шрифт:
– Бестолковая ты! – Замятин почти непринужденно рассмеялся. – Душа в человеке главное, а в жене – особенно. Красоту в темноте не видно.
Несколько минут они танцевали молча.
– А почему ты все-таки своих родителей не пригласил? Все скоропостижно, конечно, им далеко, я понимаю. Но ведь у них сын женится! Не хорошо как-то, неудобно.
– Съездим в отпуск в Свердловск, – пообещал Замятин и подумал, если бы еще отец с матерью стали домогаться, зачем он женился, точно бы рехнулся!
Турецкий. 14 апреля. 19.10
В аэропорту Турецкого встречал Ильин:
– Меркулов
– Нормально я себя чувствую, – отмахнулся Турецкий. – Доложимся и съездим с тобой прогуляемся. Надо закрыть одного человечка. На семьдесят два часа.
– Не Хмуренко случайно? – поинтересовался Ильин. – Я тут его послушал про то, как на вас покушались, даже слеза прошибла. Так трогательно звучало…
– Не произноси при мне эту фамилию, а то я сейчас начну рвать и метать!
Задержать Турецкий собирался Скрыпника. В самолете он сообразил, что Шестова мог убить только Скрыпник. Теперь он точно знал, как именно, но пока не был уверен за что. Хотя и об этом догадывался.
Расспросить Ильина о Лидочке Турецкому не удалось – в машине их ждал Позняк, который при появлении Турецкого сразу похвастался:
– Мы китайца нашли. Того самого, который пускал фейерверк. Зовут Ли Хуа, настоящий китаец из Китая, по-русски два слова знает: «здравствуйте» и «давай», – беседовали через переводчика, такого же китайца, но тот уже целых сто, а может, и двести слов выучил. Этот Ли Хуа телевизор не смотрит, поскольку ни черта не понимает, Замятина и его собутыльника опознать не берется или боится, говорит, все русские на одно лицо. Зато китаец видел фургон с антенной, обычная беленькая «Газель», только с принимающей антенной на крыше. К сожалению, номера он не запомнил. – Позняк сунул Турецкому протокол допроса Ли Хуа. Турецкому сейчас было не до того, но демонстрировать подчиненным прохладное отношение к делу было бы педагогически неверно, и Турецкий всю дорогу до прокуратуры читал длиннющий протокол допроса свидетеля, суть которого Позняк уже изложил своими словами.
И по дороге до кабинета Позняк продолжал доклад о «проделанных успехах»:
– Почти нашлась Руся Лагуш. Мы прошерстили всех ее знакомых и постоянных клиентов, не сегодня завтра возьмем. Она, конечно, прячется, но трудиться в поте лица продолжает, надеемся взять прямо тепленькой…
– Я к Меркулову зайду, можно? – насмешливо поинтересовался Турецкий, видя, что конца докладу Позняка не видно.
– Да я уже почти закончил. Помните, по убийству Косых мы делали фоторобот тетки, которая ходила по дому якобы от совета ветеранов? Так вот, очень похожий фоторобот делали у нас в МУРе. Было заказное убийство банкира, кстати до сих пор не раскрытое, так вот там тоже засветилась женщина, которая под видом представительницы фонда «Общественное мнение» обходила квартиры и задавала дурацкие вопросы.
– Теперь я могу идти?
– Ну ладно, я потом дорасскажу, – обиделся Позняк.
Зазвонил телефон.
– Ну и где ящик пива? – фыркнула трубка голосом главного компьютерного спеца из ТО.
– Вечером. В крайнем случае завтра, – вдохновенно пообещал Турецкий. – Раскодировали?
– Все, что смогли.
– Зачитать можете?
– Единственное мало-мальски связное предложение выглядит так: «Черный нал лишний раз прокручивался, при этом терялась известная его часть», ну и еще всякие обрывки. Вам это о чем-то говорит?
– Дык елы-палы! Я все понял еще два часа назад.
Турецкий все-таки добрался до Меркулова и застал начальство гоняющим чаи и раскладывающим компьютерный пасьянс.
– Что, нас уже от всего отстранили?
– Нас нет, а вот тебя могут, и. о. сегодня со мной беседовал и жаждал подробностей о твоей фронтовой дружбе с Хмуренко. Так что придется тебе написать развернутый рапорт и аргументировано доказать, что это ложь и провокация.
Зазвонил городской телефон, Меркулов снял трубку и некоторое время молча слушал. Турецкий наблюдал, как он постепенно багровеет от злости.
– А больше вам ничего не нужно?! – рявкнул Меркулов и собирался бросить трубку, но не бросил. – Кто вам дал мой телефон? Понятно. А вы? Скрыпник?
Турецкий рванулся к трубке:
– Дай! Дай я поговорю.
Меркулов сопротивлялся, но Турецкий все-таки отобрал трубку. Меркулов включил громкую связь.
– Скрыпник?! Это Турецкий.
– А, и вы там?! – нервно заржал Скрыпник. – Я требую двух снайперов, бронированную машину, два билета на самолет до Никосии и никакой милиции!
– Где вы и что произошло?
– Со мной ваша девочка со сломанной ножкой, и, если вы не гарантируете мне безопасность, я проломлю ей голову.
– Я гарантирую вам безопасность, где вы находитесь?
– А ваш дражайший шеф?
– И он. Он тоже гарантирует.
– И двух снайперов.
– Зачем вам снайперы и где вы, черт возьми?!
– У вас есть мобильный телефон?
– Есть.
Меркулов метнул по столу Турецкому свой сотовый.
– Номер?
Турецкий продиктовал номер.
– Вы, Турецкий, один плюс два снайпера в бронированной машине ровно в 20.00 подъедете на угол Живописной и Берзарина, это в Щукине, я вам перезвоню. И не забудьте о билетах.
– Яков Тимофеевич! Скрыпник! Твою мать!!! – Турецкий бросил трубку, из которой раздавались только короткие гудки.
– Что происходит? – спросил Меркулов, из багрового став бледно-зеленым.
– У одного Лидочкиного сослуживца поехала крыша. Позвони в гараж, пусть мне дадут какой-нибудь драндулет, похожий на бронированный. И еще мне нужны три рации.
– Я поеду с тобой, – заявил Меркулов.
– Не поедешь, – отрезал Турецкий. – Выпей нитроглицерин и закажи эти чертовы билеты.
– Саша, объясни, пожалуйста, что случилось, – устало попросил Меркулов.
– Потом, Костя, потом. – Турецкий выскочил из кабинета Меркулова и через три ступеньки понесся к себе.
Ильин с Позняком резались в карманные шахматы и оживленно трепались.
– Оружие, запасные обоймы, два «дипломата» и на выход быстро! – скомандовал Турецкий.
– Война началась? – ухмыльнулся Позняк.
– А «дипломаты» зачем? – поинтересовался Ильин.
– Разговорчики! – рявкнул Турецкий, выдергивая из сейфа свой ПМ и две запасные обоймы.
В гараже им выдали черный «мерседес» с тонированными стеклами. Турецкий уселся за руль, скомандовав Ильину, Позняку прыгать на заднее сиденье.