Промах Мегрэ
Шрифт:
— Вы об этом не знали?
Она покачала головой, глядя на него и не зная, что думать.
— Вы виделись с ним вчера?
— Погодите… вчера… Да… Он пришел ко мне около пяти часов.
— В каком он был настроении?
— Как обычно.
Одна деталь удивила Мегрэ. До этого момента, узнав о смерти Фюмаля, его собеседники едва сдерживали радостное удивление. По крайней мере, чувствовалось, что они испытывали облегчение.
Мартина Гийу восприняла эту новость очень серьезно, может быть, с огорчением
Думала ли она о том, что ее судьба снова поставлена на карту, что, вероятно, навсегда покончено с комфортом и спокойствием? Боялась ли она улицы, где так долго влачила жалкое существование?
— Да вы ешьте, — сказал он, когда перед ним, в свою очередь, поставили заказ.
Мартина делала это машинально, и чувствовалось, что еда для нее — самое важное событие в жизни, которое придавало ей уверенность. Без всякого сомнения, вот уже в течение года она ела, чтобы избавиться от воспоминаний или зачеркнуть все голодные годы.
— Что вы о нем знаете? — тихо спросил комиссар.
— А вы точно из полиции?
Еще немного, и она попросила бы совета у бармена или метрдотеля, которые наблюдали за ними. Он показал ей свой жетон.
— Комиссар Мегрэ, — сказал он.
— Я читала о вас в газетах. Так это вы? Я думала, что вы более толстый.
— Расскажите мне о Фюмале. Начнем сначала. Где вы с ним познакомились, когда, каким образом?
— Немного больше года тому назад.
— Где?
— В маленьком кабачке «Желание» на Монмартре.
Я была у бара. Он пришел с друзьями, которые были более пьяны, чем он.
— Он не пил?
— Я никогда не видела его пьяным.
— Что дальше?
— Там были другие девушки. Один из его друзей позвал одну из них. Потом другой, мясник из Лилля, как я припоминаю, или же откуда-то с севера, пригласил мою подругу Нину. За столом только с ним никого не было.
Тогда издалека он знаком пригласил меня. Вы знаете, как это происходит. Я прекрасно понимала, что он этого не хотел, просто должен был поступить как другие. Я помню, что он на меня посмотрел и сказал: «Ты худая. Должно быть, голодна».
Я действительно была худая. Не спросив меня, он подозвал метрдотеля и заказал мне полный ужин. «Ешь!
Пей! Не каждый вечер тебе посчастливится встретиться с Фюмалем».
Вот так все и началось. Его друзья с девушками ушли раньше его. А он расспрашивал меня о родителях, о детстве, о том, чем я занимаюсь. Таких много. Он даже не приставал ко мне. А в конце он сказал: «Идем со мной.
Я отвезу тебя в приличную гостиницу».
— Он остался на ночь?
— Нет. Это было около площади Клиши, как я помню.
Он заплатил за неделю вперед, а в тот вечер даже не пошел со мной. Он пришел на следующий день.
— На этот раз он поднялся?
— Да. Пробыл недолго. Не столько времени, как для того, о чем вы подумали. Он был не очень силен по этой части. Он мне больше рассказывал о себе, о том, что делал, о своей жене.
— А как он говорил о ней?
— Мне кажется, он был несчастен.
Мегрэ с трудом верил своим ушам.
— Продолжай, — тихо сказал он, машинально назвав ее на «ты».
— Это трудно, вы понимаете? Он мне об этом так часто говорил…
— Иными словами, он приходил к тебе, чтобы поговорить о себе.
— Не только…
— Но по большей части?
— Может быть. Судя по всему, он много работал, больше, чем кто бы то ни было, и стал кем-то очень значительным. Это правда?
— Это было правдой, да.
— Он мне говорил что-то вроде того: «Ну и что мне это дает? Люди не понимают этого и принимают меня за скотину. Моя жена сумасшедшая. Мои слуги, мои служащие думают только о том, как бы обворовать меня. Когда я вхожу в шикарный ресторан, я догадываюсь, что люди вокруг меня шепчут: „Ты посмотри! А вот и мясник“.
Принесли спагетти для Мегрэ и равиоли для Мартины Гийу, перед которой стояла оплетенная бутылка кьянти.
— Вы позволите?
Заботы не мешали ей есть с аппетитом.
— Он сказал, что его жена сумасшедшая?
— И что она его ненавидит. Он купил замок в деревне, где родился. Это тоже правда?
— Да, правда.
— Знаете, я не придавала этому большого значения.
Говорила себе, что наверняка в этом изрядная доля хвастовства. Крестьяне там продолжают звать его мясником.
Он купил особняк на бульваре Курсель и говорил, что тот похож не на дом, а на зал ожидания на вокзале.
— Ты там была?
— Да.
— У тебя есть ключ?
— Нет. Я ходила туда только два раза. В первый раз, когда он хотел показать мне, где живет. Это было вечером.
Мы поднялись на второй этаж. Я увидела большой салон, его кабинет, спальню, столовую, другие более или менее пустые комнаты, и, действительно, это не было похоже на настоящий дом. «Наверху, — сказал он мне, — сумасшедшая! Она, должно быть, подсматривает за нами с лестничной площадки». Я спросила у него, ревнует ли она, он мне ответил, что нет, она следит за ним просто так, такая у нее мания. Это верно, что она пьет?
— Да.
— В таком случае, вы видите, почти все, что он мне рассказывал, правда. А то, что он мог приходить к министрам без доклада?
— В общем, почти так.
Не было ли некоей иронии в отношениях Фюмаля и Мартины?
Больше года она была его любовницей. В конечном счете он взял и содержал ее только для того, чтобы было перед кем покрасоваться и поплакаться одновременно.
Некоторые мужчины, когда у них слишком тяжело на сердце, снимают проститутку на улице только для того, чтобы рассказать о своих неприятностях.