Прометей: Прогрессор
Шрифт:
Александров поднял руку, призывая к тишине: шум и возгласы стихли. Дальше начиналось голосование: мужчины и женщины поочередно сообщали свое мнение коротким «а» и «ма». Первое означало отрицательный ответ, второе означало согласие объединиться с нами. Первым свою позицию обозначил сам вождь племени Нака, в прошлом советский физик-ядерщик Александров Владимир Валентинович. Его четкое «ма» прозвучало в тишине и задало правильный вектор ответов. «Ма» звучало раза в три чаще, чем короткое и противное «а». Очередь дошла до Сед, девушка улыбнулась мне и отчетливо произнесла «а», от чего седые брови ее отца взлетели вверх и застыли в немом вопросе. Пользуясь тем, что она дочь вождя, Сед вышла в мужской
– Не хочу объединяться ни с какими Русами, потому их вождь тупой человек и принесет всем нам беду.
– Дочка, – ласково попытался урезонить ее Александров.
– Папа, я все сказала, лучше выйду замуж за последнего охотника племени, чем за этого дурака, – после этих слов Сед покинула круг и зашагала в сторону края поселения. Проводив взглядом ее упруго покачивающую попу, я перевел взгляд и встретился с глазами физика:
– Молодо-зелено, это она сгоряча, не серчайте, голубчик. Сейчас закончим голосование, и я торжественно поклянусь вам в верности. А потом клятву принесет и все остальное племя, – в глазах старика мне показалась мольба.
«А ведь он боится, что я могу рассердиться на девушку. Но к чему так стараться выдать ее за меня? Девушка самая красивая в поселении, за ее внимание будут биться лучшие охотники племени». Словно подтверждая мои слова, два молодых воина покинули вече, легким бегом последовав за Сед, уже скрывшейся из виду за околицей. «Сразу два Ромео, вниманием она точно не обделена».
Я переключил внимание на голосование, уже подходившее к концу. Даже без подсчета понятно, что подавляющее большинство не прочь объединиться. На Нака произвело впечатления наше оружие, а больше всего сам корабль, который ежесекундно находился под прицелом десятков глаз.
Александров встал: все племя поднялось на ноги. Сказав на местном наречии несколько фраз, он воздел к небу руку сжатую в кулак и троекратно прокричал:
– Рус, Рус, Рус!
– Лус, Рус, Лус, – невпопад и разноголосо ответили Нака, причем замена буквы Р на Л в нескольких голосах слышалась великолепно. «Еще и картавые, может, евреи», – ехидно проявил себя внутренний голос. «Сам ты еврей», – отмахнулся от него, потому что в этот момент Александров преклонил колено.
– Не нужно, Владимир Валентинович, встаньте, – попытался его поднять.
– Это церемония, не мешай, Макс, процессуальные нормы требуется соблюсти, – с этим словами Александров поднял мою ногу и легонько коснулся ею до своей головы.
«Ничего себе, а еще меня называл самовлюбленным. Я до такого не додумался», – хотел отпустить остроту, но от края поселения раздался крик. Нака моментально загалдели, обернувшись, увидел, как один из воинов, побежавший вслед за Сед, появился из-за юрт. С первого взгляда стало понятно, что приключилась беда. Позабыв о присяге верности, Нака рванули навстречу воину, который упал на руки соплеменников, произнеся одну фразу. Два слова я услышал отчетливо «Сед» и «хири».
– Хири, – взревел рядом со мной Александров. Рванувшись к нему, встряхнул старика:
– Что значит хири, и где Сед?
– Ее похитили хири, понимаешь, – не дожидаясь от меня ответа, старик начал раздавать указания своим воинам, бестолково бегавшим, размахивая оружием. От таких преследователей толка мало, отыскал глазами Бера:
– Бер, организуй преследование, бери только наших, от этих идиотов нет толка. Догоняйте меня, – рванул по направлению к околице. От последних юрт до опушки леса около сотни шагов: на самой опушке лежал труп второго воина, что последовал за Сед. Сломанные веточки говорили о том, что парень отчаянно защищался, земля в этом месте вся изрыта и испещрена следами босых ног. Еще до опушки леса меня догнал Бер
– Санчо, след, – мысленно показал картину, как по лесу волокут девушку черные дикари. А почему черные? Да просто привык, что кроманьонцы черные, потому и передал такой образ. Подоспел задыхающийся Александров:
– Макс, родной, спаси ее. Если у них появится минут двадцать на забаву, Сед умрет.
Меня словно обухом по голове ударили, мгновенно вспомнил смерть Ики, именно так поняв ученого.
– Вперед, – ринулся в чащу с шумом носорога, продирающегося через кусты, меня обогнал Санчо, сразу определивший верное направление. Его широкие ноздри яростно раздувались: он идет по запаху, догадался я. Если Санчо смог уловить чужой запах, то никакая охотничья собака не сравнится с ним.
Наш отряд растянулся: Санчо, я и Бер со спецназовцами вырвались вперед, крики следовавших за нами постепенно слабели. Лес в этом месте преимущественно лиственный, густых порослей мало, бурелом практически не встречается. Мы бежали минут двадцать, легкие горели, я чувствовал, что ноги слабеют, а сердце колотится, словно собирается выпрыгнуть из грудной клетки.
Санчо остановился так внезапно, что я чуть не расквасил себе нос, влетев ему в спину.
– Га (опасность, они рядом), – неандерталец протянул руку вслед солнцу, склоняющемуся к закату. Лес в этом месте поредел и просматривался почти на сотню метров. Старясь не шуметь, мы скользили вслед за Санчо, идущим неслышно, словно тигр на охоте. Обычно грузный и неповоротливый неандерталец на охоте или во время разведки становился бесшумным. Дойдя до линии густых кустов, Санчо остановился: даже я слышал монотонные человеческие крики. Сразу за кустами начинался обрыв, высунувшись, увидел, что около двадцати почти обнаженных фигур кружат в хороводе, хлопая в ладони и подпрыгивая.
Внутри человеческого хоровода на ковре из листьев и травы на спине лежала Сед. Девушка, вероятно, была без сознания, потому что лежала неподвижно. Высота обрыва примерно метров двадцать, сам склон не отвесный, но градусам к восьмидесяти приближается точно. Спускаясь по такому легко можно сломать себе шею. Более пологий спуск начинался метрах в ста с правой стороны, я уже высовывал голову из кустов, когда крики оборвались, и хоровод остановился и распался, и один из танцующих, а это определенно неандертальцы, сдернул с себя набедренный кусок шкуры, демонстрируя готовность. «Макс, родной, спаси ее. Если у них появится минут двадцать на забаву, Сед умрет» – эхом отозвались в голове слова Александрова. В эту же секунду неандерталец рывком сорвал с Сед топ из выделанной шкуры. Понимая, что не успеваю спуститься по пологому спуску до того, как случится непоправимое, кинулся вниз, скатываясь на спине по почти отвесному склону. Поднимая тучу желтой пыли, несколько раз больно зацепив копчиком неровности стены, благополучно достиг подножья обрыва, но не удержался на ногах и упал плашмя, не успев плавно подогнуть колени.
Мгновенно вскочив, увернулся от занесенного каменного топора и выдергивая катану сразу от пояса полоснул по бочкообразному животу неандертальца. Словно орехи рядом посыпались Санчо, Бер и спецназовцы, повторившие ускоренный мой спуск. Практически сразу закипел бой, оглянувшись, увидел, что вожак сорвал с всё еще бессознательной Сед набедренную повязку и переворачивает ее на живот. Между нами оставалось около тридцати метров: с ревом, от которого отшатнулся встретившийся на пути неандерталец, я рванул к вожаку.