Прометей с востока
Шрифт:
— У меня есть поручение к королевскому казначею графу Александру Бобровскому, — обратился он к толстяку. — Не подскажете, где он живёт?
— Рад оказать услугу, — кивнул хозяин. — У графа свой дворец на Круглой площади. Это совсем близко от королевского дворца. Вам больше ничего не нужно?
— Мне ещё нужен Максим Гурский, — сказал юноша, — а я не знаю, где находится торговый дом этой семьи.
— На этот вопрос я вам легко могу ответить, — сказал хозяин. — Вторая купеческая улица, на которой стоит их дом, находиться не очень далеко от магистрата. Вам будет проще узнать у прохожих, чем мне объяснять.
Поблагодарив за помощь, Глеб вместе с дружинниками поднялся в снятую комнату.
— Что ещё за купец? — спросил Недаш. —
— На нём долг жизни, — пояснил юноша. — Если у нас ничего не выйдет с казначеем, можно попробовать с ним. Этот тоже может мне отказать, но никогда не выдаст. Сейчас возьмём лошадей и поедем смотреть, где в королевском дворце находится казначейство, и где дворец графа и купеческий дом Гурских, а завтра утром узнаем, как граф попадает в казначейство. Что-то я не верю в то, что он в него ходит пешком. А если есть экипаж и охрана, то для нас останется только его дворец.
С казначеем им не повезло. Когда утром распахнулись ворота его небольшого дворца, из них выехала карета и два вооружённых всадника, каждый из которых держал в руках готовый к бою арбалет. То ли казначей чересчур заботился о своей безопасности, то ли для этого действительно были причины, но ни о каком похищении не могло быть и речи. С графом даже не получилось бы просто переброситься парой слов без риска получить в грудь болт от его охранников. Видимо, такое общение здесь было не принято. Пришлось приехать, когда он вернулся с королевской службы и стучать в ворота. Стучал Недаш, а разговаривал с подошедшим охранником Глеб. Разговор шёл через ворота, потому что их так и не открыли, не открыли даже калитку.
— Кто такой и по какому делу? — спросил из-за ворот грубый голос.
— Шевалье Густав Коморовский из Даброжа, — ответил юноша. — У меня письмо для графа. Нет, вам я его отдать не могу, потому что велено вручить в собственные руки.
— Тогда вам, шевалье, нужно завтра посетить королевское казначейство, — сказал страж. — Граф Бобровский не принимает дома незнакомцев.
Посчитав разговор законченным, он ушёл в караулку, а им не осталось ничего другого, как только вернуться на постоялый двор.
— День потеряли, — констатировал Глеб. — Только и того, что узнали, где находятся нужные дома. Завтра придётся идти в казначейство.
— Письмо там отдавать нельзя, — сказал Недаш. — Если твой маг ошибся в этом казначее, ты оттуда не выйдешь, и мы ничем не поможем. Туда пропускают только дворян, а слуги ждут в парке.
Даже в очень коротких шубах неудобно ездить верхом и трудно быстро вскочить на лошадь. Уже сильно потеплело и местами на солнце даже начал подтаивать снег, поэтому утром Глеб надел свой отделанный мехом кафтан. Ехать было недалеко, а ветра не было, поэтому он не замёрз. Дружинникам нужно было ждать во дворе, поэтому они оделись теплее. Юношу пустили сразу, стоило лишь ему заявить о своём дворянском статусе. Оставив коня Василию, он зашёл в казначейство, у которого в королевском дворце был свой вход. У этого входа стоял большой караул, поэтому нечего было и думать выйти отсюда с боем. Один из караульных провёл его коридором в канцелярию, где передал охранявшим её стражам и ушёл.
— Вы кто и по какому делу? — задал вопрос один из них.
Пришлось ещё раз назваться и сказать, что у него личное дело к казначею.
— Господин граф не здесь, — ответил ему охранник. — Его комнаты на втором этаже, но туда вас просто так не пустят. Подождите, я о вас справлюсь.
Он скрылся за дверьми канцелярии и через пару минут вернулся с невысоким господином важного вида, разодетым в шитый золотом камзол.
— Какое у вас дело к господину казначею? — не здороваясь и не называя себя, спросил он у Глеба. — Я уполномочен решать любые дела, а чтобы встретиться с господином графом, вам нужно заранее записаться на приём.
— Дело личное, и вы его решить не сможете! — сердито ответил юноша. — А записываться и потом ждать у меня нет времени.
— Это можно сделать, — наклонил он голову.
— Вот и сделайте! Скажите ему, что шевалье Густав Коморовский прибудет вечером в его дворец. Если меня не пустят, я плюну на письмо и уеду по своим делам!
Развернувшись, Глеб покинул канцелярию. Ему не нужно было изображать злость, её и так уже накопилось достаточно. До вечера они просидели в своей комнате, вышли только пообедать. Когда стало смеркаться, взяли коней и отправились к казначею. На этот раз Глеба пустили, стоило лишь себя назвать, но пустили только его одного. Тот же страж с хриплым голосом пропустил юношу в калитку и запер её на засов. Он проводил Глеба к одному из двух входов во дворец, передал слуге и вернулся обратно. В коридоре дворца ещё не зажгли фонари, поэтому видно было плохо, и этот слуга вряд ли его хорошо рассмотрел. Рассмотрел другой, который сидел в ярко освещённой комнате перед кабинетом хозяина. Это был крепкий воин лет сорока, который потребовал у Глеба отдать ему меч.
— С оружием я вас к графу не пущу, — сказал он, положив руку на рукоять своего меча. — Вас здесь никто не знает, и у меня нет никаких оснований вам доверять, поэтому или отдайте меч, или уходите.
Пожав плечами, Глеб вынул свой меч и положил на стоявший в комнате стол. Удовлетворённо кивнув, воин открыл дверь в кабинет и пропустил в него юношу.
— Подойдите! — приказал сидевший за столом граф. — Только не спешите и не делайте резких движений. Они этого не любят.
Говорил он о двух громадных псах, лежавших по обе стороны от стола. Помимо этой охраны у него на столе поверх бумаг лежал небольшой арбалет. Стол находился в конце кабинета, а в пяти шагах от него стоял стул, видимо, приготовленный для гостя. Глеб достал письмо, медленно подошёл к столу и протянул его графу. При этом псы поднялись и подошли к юноше вплотную.
— Можете сесть, — разрешил граф, надорвал конверт и углубился в чтение.
Собаки не помешали отойти и сесть на стул. Они тоже молча вернулись на свои места и улеглись в ожидании приказа или его неосторожного движения. Граф юноше не понравился. На старом, сморщенном лице не было ничего, что могло бы вызвать симпатию, но самыми неприятными были его глаза, смотревшие на гостя с подозрением и неприязнью.
— Жаль, — сказал граф, закончив чтение. — Угроза костра и гибель сына повредили рассудок Кирилла, иначе он бы вас с этим ко мне не прислал! Всё написанное им — это ерунда! Мы в любом случае не избавимся от господства эльфов, победой обернётся будущая война или поражением! И вас они рано или поздно сомнут. А мы им ещё долго будем нужны, даже если исчезнут ваши княжества. Я люблю эльфов не больше вашего, но я дворянин пшеков и не собираюсь пятнать свою честь изменой! Такое предательство обернётся кровью наших воинов и будет бессмысленным, потому что вы всё равно не устоите. Эльфы слишком сильны, и самым умным для ваших князей будет это признать. Я знаю маозов слишком хорошо, чтобы вас сейчас отпустить. Потерпев неудачу у меня, вы не угомонитесь и будете искать другого предателя, и не исключено, что найдёте. В память о старой дружбе вас не убьют, но на время запрут в подземелье.
Всё время, пока граф излагал ему свой отказ, Глеб медленно заводил правую руку за спину. Взявшись за рукоятку пистоля, он рывком выхватил его и одного за другим застрелил псов, а потом бросил разряженное оружие в старика. Первый пёс так и умер лёжа, уронив простреленную голову на лапы, а второй успел вскочить, но тут же рухнул как подкошенный. Граф отшатнулся от брошенного ему в голову пистоля и не смог помешать юноше схватить со стола арбалет. Дверь в кабинет распахнулась и пропустила воина с обнажённым мечом в руке. Получив в грудь арбалетный болт, он выронил меч и упал мёртвым. Глеб подбежал к лежавшему на полу мечу, схватил его и вернулся к графу.